— Вчмдело? — невнятно пробубнил Гарри.
— Тренировка! — возвестил Прут. — Вставай!
Гарри кое-как сфокусировал взгляд на окне. Золотисто-розовое небо было подёрнуто нежной туманной дымкой. Окончательно проснувшись, он удивился, как вообще можно было спать под безостановочный птичий гам.
— Оливер, — прохрипел Гарри. — Ещё даже не рассвело.
— Точно, — кивнул Прут. Этот шестикурсник был высок, хорошо сложен, его глаза горели бешеным энтузиазмом. — Это часть нашей новой тренировочной стратегии. Давай-ка бери метлу и пошли, — энергично подгонял Гарри Прут. — Ни одна команда ещё не начала тренироваться; в этом году мы будем первыми…
Зевая и поёживаясь, Гарри выполз из постели и огляделся в поисках алой квиддичной мантии.
— Молодец, — одобрил Прут. — Встречаемся на поле через пятнадцать минут.
Разыскав спортивную форму и натянув плащ, чтобы согреться, Гарри нацарапал Рону записку и спустился в гостиную, неся на плече «Нимбус-2000». Но не успел он дойти до портретного проёма, как за спиной у него раздался топот, — по винтовой лестнице нёсся Колин Криви, сжимая что-то в руке, — фотоаппарат болтался из стороны в сторону у него на шее.
— Я услышал, как кто-то назвал тебя по имени, Гарри! Смотри, что тут у меня! Я её проявил, хотел тебе показать…
Гарри непонимающе уставился на фотографию, которой Колин размахивал у него перед носом.
Чёрно-белый Локарт тянул кого-то за руку, в которой Гарри узнал свою. Он был рад, что его изображение столь упорно борется за право не показываться в кадре. Пока Гарри смотрел на снимок, Локарт сдался и, тяжело дыша, прислонился к белой кромке фотографии.
— Подпишешь? — возбуждённо спросил Колин.
— Нет, — твёрдо отказал Гарри, озираясь по сторонам, — по счастью, гостиная была совершенно пуста. — Прости, Колин, я тороплюсь, — тренировка…
Он выбрался из гостиной через портретный проём.
— Ух ты! Подожди меня! Никогда не видел, как играют в квиддич!
Колин выбрался вслед за ним.
— Ничего интересного, — быстро заверил Гарри, но Колин уже не слушал, — его лицо светилось энтузиазмом.
— Ты ведь самый молодой игрок в колледже за сто лет, правда, Гарри? Правда же? — приставал Колин, семеня рядом. — Ты, наверное, здорово играешь. А я вот никогда не летал. Это трудно? А это твоя собственная метла? Самая лучшая?
Гарри не знал, куда от него деться. Казалось, у него вдруг появилась сверхразговорчивая тень.
— Я не совсем понимаю квиддич, — едва переводя дыхание, частил Колин. — Это правда, что играют четырьмя мячами? И два из них летают сами по себе и сбивают всех с мётел?
— Да, — обречённо подтвердил Гарри, хотя он вовсе не горел желанием объяснять сложные квиддичные правила. — Это бладжеры. В каждой команде есть двое загонщиков, — у них специальные биты, чтобы защищать от бладжеров своих игроков. У Гриффиндора это Фред и Джордж Уисли.
— А зачем остальные мячи? — не унимался Колин, по-прежнему глазея на Гарри с раскрытым ртом, и пропуская пару лестничных ступенек.
— Ну, квоффлом — он самый большой, красный — забивают голы. Трое гончих от каждой команды пасуют его друг другу и стараются забросить в одно из трёх колец. Кольца прикреплены к длинным шестам, — они стоят в обоих концах поля.
— А четвёртый мяч…
— …золотой снич, — продолжал Гарри, — маленький и быстрый, и поймать его очень сложно. Но это и есть задача следопыта: пока снич не поймают, матч не заканчивается. Команда следопыта, поймавшего снич, получает дополнительные сто пятьдесят очков.
— А у Гриффиндора следопыт — это ты? — благоговейно уточнил Колин.
— Да, — устало отозвался Гарри; они уже вышли из замка и зашагали по влажному от росы газону. — И ещё есть вратарь. Он защищает кольца. Вот, в общем-то, и всё.
Но Колин продолжал засыпать Гарри вопросами; они по тропинке спустились к стадиону, и возле раздевалок Гарри, наконец, удалось избавиться от навязчивого преследователя; Колин пропищал ему вдогонку: «Пойду займу место, Гарри!» и помчался к трибунам.
Вся гриффиндорская команда уже собралась в раздевалке. Однако никто, кроме Прута, так и не проснулся до конца. Близнецы Уисли, непричёсанные, с опухшими глазами, сидели рядом с четверокурсницей, Алисией Спиннет, — та дремала, прислонившись к стене. Её подруги-гончие, Кэти Белл и Анджелина Джонсон, зевали, прижавшись друг к другу.
— Вот ты где, Гарри, — почему опаздываем? — попенял ему Прут. — Значит, так: пока мы не вышли на поле, мне нужно кое-что вам рассказать, — я всё лето разрабатывал новую систему тренировок и, уверен, она кардинальным образом изменит…