— У него ведь нет брата?
Добби потряс головой, ещё сильнее выпучив глаза.
— Ну, тогда я не знаю, кому ещё удастся совершить в Хогвартсе что-то ужасное, — растерялся Гарри. — Я имею в виду, пока там Дамблдор — вы ведь знаете, кто такой Дамблдор?
Добби почтительно кивнул.
— Альбус Дамблдор — величайший директор в истории Хогвартса. Добби знает, сэр. Добби слышал, что силы Дамблдора не уступали могуществуТого-Кого-Нельзя-Называть, когда тот был на вершине власти. Но, сэр, — голос Добби понизился до настойчивого шёпота, — существуют силы, которыми Дамблдор не… силы, которыми ни один честный маг…
И, прежде чем Гарри успел остановить его, Добби соскочил с кровати, схватил настольную лампу Гарри и с душераздирающими воплями принялся колотить ею себя по голове.
Внизу внезапно воцарилось молчание. Пару секунд спустя Гарри, с бешено колотящимся сердцем, услышал, как дядя Вернон прошагал в прихожую, крича на ходу: «Похоже, Дадли опять оставил телевизор включённым, маленький разбойник!»
— Быстро! В шкаф! — прошипел Гарри; он втолкнул Добби внутрь, захлопнул дверцу и бросился на кровать в тот самый миг, как повернулась дверная ручка.
— Какого — чёрта — ты — тут — вытворяешь? — процедил дядя Вернон сквозь плотно сжатые зубы, угрожающе приблизив физиономию к самому лицу Гарри. — Ты убил всю соль в моей шутке про японского гольфиста… Ещё один звук, парень, и ты пожалеешь, что родился на свет!
И, тяжело топая, он вышел из комнаты.
Дрожа, Гарри выпустил Добби из шкафа.
— Видите, каково мне здесь приходится? Видите, почему мне нужно вернуться в Хогвартс? Это единственное место, где у меня… ну, мне кажется, у меня есть друзья.
— Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру? — хитро переспросил Добби.
— Ну, думаю, они просто… погодите-ка, — Гарри сдвинул брови. — Откуда вы знаете, что мои друзья мне не пишут?
Добби переминался с ноги на ногу.
— Гарри Поттер не должен сердиться на Добби. Добби хотел как лучше…
— Вы воровали мои письма?
— Они все здесь, сэр, — сказал эльф. Проворно отойдя подальше от Гарри, он вытащил из-под своего одеяния толстую пачку конвертов. Гарри различил аккуратно выведенные Гермионой строки, неряшливый почерк Рона и даже каракули, принадлежавшие, видимо, руке хогвартского лесника, Хагрида.
Добби, взволнованно моргая, глядел на Гарри.
— Гарри Поттер не должен сердиться… Добби надеялся, если Гарри Поттер решит, что друзья о нём забыли… то Гарри Поттер, может, и не захочет возвращаться в школу, сэр…
Гарри не слушал. Он попытался вырвать у эльфа письма, но тот отскочил подальше.
— Гарри Поттер получит их, сэр, если даст Добби слово не возвращаться в Хогвартс. Ах, сэр, вы не можете так рисковать! Обещайте, что вы не поедете!
— Нет, — гневно отрезал Гарри. — Дайте сюда мои письма!
— Значит, Гарри Поттер не оставляет Добби выбора, — печально констатировал Добби.
Гарри не успел и пальцем шевельнуть, а Добби уже ринулся к двери и понёсся вниз по лестнице.
У Гарри упало сердце; с пересохшим горлом он выскочил вслед за ним, пытаясь не шуметь. Перемахнув через последние шесть ступеней и по-кошачьи приземлившись на ковёр, он огляделся в поисках Добби. Из столовой донёсся голос дядя Вернона: «…прошу вас, мистер Мейсон, расскажите Петунии ту смешную историю про американских сантехников. Ей не терпится послушать…»
Гарри бегом пересёк прихожую, влетел в кухню и ощутил, как душа уходит в пятки.
Тётин роскошный пудинг, огромная шапка взбитых сливок и засахаренных фиалок, парил под потолком. В углу на буфете сжался Добби.
— Нет, — прохрипел Гарри. — Пожалуйста… они убьют меня…
— Пусть Гарри Поттер пообещает, что не вернётся в школу…
— Добби… пожалуйста…
— Обещайте, сэр…
— Не могу…
Добби скорбно поглядел на него.
— Тогда Добби придётся пойти на это, сэр, для блага Гарри Поттера.
Пудинг рухнул на пол с грохотом, от которого у Гарри едва не остановилось сердце. Блюдо разбилось вдребезги, и взбитые сливки забрызгали окна и стены. Со звуком, напоминающим щелчок хлыста, Добби растворился в воздухе.
В столовой раздались крики; ворвавшись в кухню, дядя Вернон увидел Гарри, в ужасе застывшего на месте, с ног до головы перемазанного пудингом тёти Петунии.
Поначалу казалось, что дяде Вернону удастся всё замять («Это всего лишь наш племянник — он у нас нездоров — чужие люди его пугают, поэтому мы держали его наверху…»). Он, как перепуганных птенцов, загнал Мейсонов обратно в столовую, пообещав Гарри избить его до полусмерти, чуть только гости уйдут, и вручил ему швабру. Тётя Петуния, порывшись в морозильнике, достала мороженое, а Гарри, всё ещё дрожа, принялся отчищать кухню.