Господи, если бы можно было об этом написать! Но кто будет читать это? После войны прошло уже столько лет, а людям все еще хочется покупать только любовные истории со счастливым концом и обнимающимися на обложке прекрасной блондинкой и жгучим брюнетом. Или понарошковые ужасы, где в конце книги супергерой неизменно убивает исходящего липкой зеленой слизью монстра прямым попаданием острия зачарованного меча в правый верхний левый желудочек третьего сердца. И кто будет это издавать, даже если найдутся сумасшедшие читатели, желающие видеть в книгах правду, а не красивый вымысел? Мой агент панически боится связываться с такой литературой, и он не единственный в своем роде. Наверное, только эти камни знают, что я продала душу, и прощают меня за это, когда я обнимаю их крепко, до боли в пальцах, ломая ногти, и плачу, как в детстве. Боже, чертовы папарацци отвалили бы миллионы за такие снимки…
Здесь мне спокойно. Только после достопамятного понедельника, когда, страшно злая и недовольная, случайно заехав сюда после первого осмотра дома, я решила купить эту развалюху – из-за того, что можно будет часто приезжать к этим камням и лечить душу. После такого, подумала я, вытирая предательскую влагу со щек, не страшны никакие чертовы привидения, даже если бы они существовали на самом деле.
Домой я вернулась почти с легким сердцем и огромной охапкой цветов. Выскоблила ботинки о какую-то древнюю металлическую железку, торчащую возле порога, поставила букет в таинственный каменный вазон и отправилась на кухню ужинать. Достав из шкафа очередной набор для кимчхи, я автоматически отметила, что чего-то на кухне не хватает. И только когда, нащупывая дверцу холодильника-шкафа, я не увидела рядом с ней ружья, меня прошиб холодный пот. Я затихла, слушая тихое урчание микроволновки и ловя каждый звук в доме. Ничего. Я оглядела кухню, проверяя, не завалилась ли куда двустволка. Да нет же, я точно помню, что оставляла ее здесь.
"Ты не видел, кто утащил ружье?" – глупо спросила я у моего домашнего животного. Животное медленно оторвалось от обсасывания комариного трупика и потерло лапки.
"Случайно не ты?" – еще больше отчаиваясь, ляпнула я. Паук спокойно принялся за чистку задней пары ног и, увлеченный своим занятием, мне не ответил.
Я оперлась о стол. Так. Значит, в доме действительно кто-то есть. И этот кто-то завладел ружьем. Шутки кончились. Я опасливо покосилась в сторону окна: уже почти совсем стемнело, и в болоте бодро начали спевку многочисленные лягушачьи хоры. Микроволновка с громким щелчком закончила работу и вывалила лапшу по-корейски мне в тарелку. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности и автоматически схватилась за сердце. Но, если честно, мне было даже не страшно. Просто этот чертов дом слишком долго играл со мной в нечестные игры, и пора было дать ему отпор. Я нащупала телефон, достала из кармана халата визитку, не глядя, набрала номер и после того, как местный спутник соизволил соединить меня с отделением полиции, решительно потребовала достать мне из-под земли сержанта Паттерсона.
Он приехал, светя фарами своего скромного, явно не служебного фордика, но когда он парковался возле ограды, я заметила на заднем стекле машины голографический знак антирадиационной защиты. Ишь ты, наш юный сержантик, оказывается, человек предусмотрительный. Значит, ему можно доверять.
"Сколько вы отсутствовали?" – он сразу взял быка за рога.
"Около получаса".
"И далеко были?"
"Ездила к каменному кругу, вниз, по краю болота, но по дороге я никого не встретила".
"А вы не слышали, как к дому подъезжают машины, или еще что-то в этом роде?"
"Нет, совершенно точно. Здесь звуки разносятся очень далеко, и даже когда птицы громко поют в камышах, можно услышать, как на шоссе проезжают автомобили. Звук подъезжающей к моему дому машины я бы легко услышала и сразу же вернулась".
"А вы не видели никого на пустоши?"
"Нет, клянусь, ни единого человека! К дому можно подойти только с одной стороны, с торца лишь одни болота, тот край дома даже подмокает иногда. Сзади к дому не подошел бы никто, а спереди… Даже если этот человек бежал бегом, я все равно бы увидела его силуэт на горизонте на фоне деревенской дороги".
"А если бы он повернул к шоссе?"
"Там тоже болота. В той стороне находится низина, поэтому даже в солнечную погоду она не высыхает. А переплыть эту топь по направлению к дороге он не смог бы, там валяется фюзеляж подбитого еще в первую войну самолета и куча полуобгоревших досок от старого сарая. Они все с гвоздями, ни один нормальный человек не полез бы туда добровольно – можно убиться!"