"Странно", - задумалась я. – "Если Карпентеры были так небогаты, что не могли купить новый монитор, то откуда у них столько странных и ценных вещей. Одна эта ваза чего стоит. Они ее по наследству получили, или им дарили такие штуки богатенькие друзья?"
"Постойте, мэм, как вы сказали? Карпентеры?"
"Ну да", - пояснила я и потрясла трубку – в ней послышался какой-то посторонний шум. – "Только что позвонил мой агент: он узнал фамилию той семьи, которая здесь жила раньше. Карпентеры, точно".
"Быть этого не может!" – отверг сержант Паттерсон с таким трудом добытые сведения Мэтта. – "Я сверил отпечатки с имеющимися в базе. Даже к международной сети подключался! Мужчина, который жил здесь, стопроцентно носил совершенно другую фамилию!" – шум в трубке усилился, и к нему добавился еще какой-то противный скрежет.
"Какую фамилию?" – изумленно заорала я в трубку и перевела взгляд на окно. По стеклам барабанил дождь. – "Сержант! Сержант Паттерсон, вы меня слышите?!"
Но он явно меня не слышал. Его голос продолжал хрипловато бормотать в трубке что-то неразборчивое, пока не исчез совсем.
Я уныло нажала кнопку. Ну вот, опять. Стоит малейшему погодному катаклизму случайно пронестись мимо островных служб метеоразгона, как телефон тут же умирает. И хорошо еще, если только телефон – я опасливо покосилась на предательски мигнувшую лампочку. С ума можно сойти в этом доме с привидениями, если еще и света не будет. Ладно, проверять факты будем по приезде этого симпатичного молодого человека, а пока надо убраться здесь. Заодно все-таки отнесу в чулан эти коробки…
Чулан, как ни странно, в этом ненормальном доме располагался не возле кухни, а на лестничной площадке между первым и вторым этажом. Причем, это была явно новая конструкция, потому что стены в этом месте, как мне пару недель назад вскользь заметил архитектор, были отремонтированы заново где-то в начале века. По-моему, чулан в доме, где имелся достаточно вместительный подвал, был явным излишеством, но я вполне могла предположить, что хозяева складывали в него те вещи, которые могли им понадобиться в любой момент. С учетом того, что гардеробные здесь совсем крошечные, я решила, что в чулане могла храниться сезонная одежда, которая не помещалась в шкафы возле спален.
Я натолкала в коробки всякий хлам, который скопился за это время в гостиной и кабинете, – в основном, туда поместились подарки на новоселье, которые я так и не удосужилась открыть, – и оттащила эту кучу наверх. Пока на кухне потихоньку кипел чайник, а печка, сублимируя какие-то загадочные угощения из пестрой трухи в упаковках дядюшки Кэллога, издавала утробно урчащие звуки, я безрезультатно ковырялась в дверце чулана большим тяжелым ключом, висевшим на толстом железном кольце. Тонкая дверь упорно не хотела поддаваться. Я покряхтела над ней еще с четверть часа, потом попинала ногами – бесполезно. Ключ, несмотря на налет ржавчины, идеально поворачивался в замке, но дверь оставалась закрытой. Через зазор, остававшийся между нею и стеной, я прекрасно видела, что запор отъехал в сторону. Черт. И тут проблемы.
Когда я уже изругала проклятущую дверь на чем свет стоит, пришел сержант Паттерсон с какой-то таинственной папкой. Отряхивая мокрые светлые пряди от дождя (я невольно засмотрелась на это весьма захватывающее зрелище), он прошел за мной к злополучному столу, на котором вновь самодовольно располагалась ваза. Я описала ему все события, которым была непосредственным свидетелем, и он неверяще нахмурился.
"Это не мог быть обман зрения?" – тут же спросил он.
Я решительно замотала головой. Паттерсон задумался и автоматически погладил грубый, занозистый шрам на столе.
"И как вы можете объяснить это происшествие?" – поинтересовался он через несколько минут, когда все версии, объясняющие загадку, были предложены, рассмотрены и отвергнуты.
"А никак", - радостно поделилась я. – "Зато теперь-то я точно знаю, что живу в настоящем доме с привидением. С одним, по крайней мере".
Юное полицейское дарование снова погрузилось в размышление. Я, склонив голову, исподволь наблюдала за тем, как на его лице отражается откровенное противоречие моего рассказа тому, чему его еще недавно учили в школе и на юридических курсах. Мысль о том, что этот юноша еще недавно ходил в школу, была не так приятна. Хм, и почему же это он раньше казался мне маленьким и тощим, его шея совсем не цыплячья, как я могла подумать такое! Весьма симпатичный мальчик. Мальчик, эх… Почему, ну почему же я все эти годы не падала в объятия профессиональных соблазнителей из литературно-богемного круга, не засматривалась на красавцев-военных? Чистоплюйкой Мэтт меня уже давно называл. Началось это с того момента, когда я решительно отказалась встречаться с пожилым герцогом Кентским, попечителем нашего литературного кружка в Солсбери. Дело в том, что во время танца, на который его светлость изволил меня пригласить и по-королевски изысканно и незаметно облапать, я обнаружила, что у светлости сильно несет изо рта. Таким вот манером я забраковала еще нескольких потенциальных воздыхателей, поставив крест на одном из-за его невыносимо вонючих носков, на другом – из-за слишком потребительских взглядов на жизнь, на третьем – по причине нелюбви оного господина к искусству, несмотря на весьма пылкие чувства ко мне лично. Что касается четвертого, блестящего полковника войск связи, то всякие поползновения с его стороны были решительно отвергнуты после подтверждения сведений о том, что с 2042 года он работает главой департамента сетевой дезинформации. Мэтт, подбивавший клинья под этого господина с просьбой написать эффектные военные мемуары, был зол, как черт, когда после моего решительного отказа душка-военный и ему ответил "нет".