Господи…
"Констанс", - мягко произнес Дерек. Я подняла на него изумленные глаза. – "Кажется, здесь только что взорвалась информационная бомба…"
Уходить ему страшно не хотелось. Мне тоже не очень удобно было отпускать его заполночь на болота и полузатопленную, как обычно бывало при такой погоде, дорогу. Да и, если честно, не слишком хотелось…
При свете свечей его глаза показались мне ярко-синими. Но он все-таки ушел.
***
Утро застало меня алчно выгребающей из чулана все новые и новые странности под сумрачный шум дождя за окном. Удивительная посуда, предназначенная, кажется, не то для химических опытов, не то для непонятных мне медицинских целей, странные инструменты, маленькие детские настольные часы, похоже, атомные, потому что они до сих пор исправно тикали и показывали точнейшее время. Загадочные составы и бутылочки со зловещими жидкостями я не рисковала теперь не только нюхать, но даже открывать после того, как, чуть отвинтив пробку одной из склянок, я внезапно почувствовала себя странно. На левой руке у меня резко заболели суставы пальцев, голова закружилась, а перед глазами поплыл туман. Я без сил опустилась на старый сундук и, кажется, даже на пару минут отключилась, потому что мне вдруг показалось, что вместо пальцев у меня на руке растут ветки, покрытые почками вместо ногтей. Когда я потрясла головой, видение пропало, но пробовать содержимое баночек и бутылочек я зареклась. Мысль о том, что все эти составы – продукт какой-то потайной наркоманской лаборатории – можно отбросить хотя бы из-за надписей на бутылках. А кривоватые готические каракули были совершенно удивительные, точно сошедшие со страниц сказки. Признавалиум – на узком стеклянном флаконе с прозрачной, как вода или спирт жидкостью. Всеэссенция – на коричневой бутылке с широким горлышком; на дне у нее – засохшая масса, похожая на блевотину. Уваривающий уменьшатель – густая ядовито-зеленая жижа, похожая на болото. Скелерост – мерзкая на вид смесь с разноцветными включениями и выпавшим на дне вязким осадком. Все это откровенно пропало или протухло, потому что воняло неимоверно гадостно, но я больше не рисковала и надела здоровенные резиновые перчатки, после того, как обнаружила на некоторых банках надписи Особо опасно и Перед вскрытием защитите лицо маской, а руки перчатками из драконьей кожи! Такой экзотики у меня не было, но все склянки с подобными надписями я осторожно сгрузила в толстостенную коробку от печки, забаррикадировала ее изнутри пенопластом, тщательно перевязала и сложила на кухне. Надо потом все это отдать Дереку на экспертизу.
Вазу я не стала снова ставить вниз, в столовую. Отчасти для того, чтобы не раздражать мое упрямое привидение, а отчасти из чистой лени, потому что снова тащить вниз такую тяжесть мне было неохота, да и некогда. Кроме вазы здесь был еще непочатый край работы со всякими странными штуковинами. Я знала, что самый большой интерес представляют книги и журналы, но оставляла их напоследок, потому что понимала, что главная тайна заключена в них. Мантии я развесила в шкафу в бывшей хозяйской спальне, а те, что были запятнаны – выстирала в своей маленькой, но весьма удобной стиральной машинке. Метлы почистила от паутины, а клетки выскоблила щеткой в антисептическим растворе – мало ли чем болели эти птицы. Образцы перьев Дерек вчера забрал с собой, но после всего, что мы нашли, я уже практически не сомневалась, что они были совиными.
Я не особенно хорошо помнила содержание сказок Джоанны Роулинг, но тот факт, что это были именно сказки, у меня никогда сомнений не вызывал. Обнаружить, что рядом с нами много веков существует мир волшебников, найти неопровержимые доказательства этого и обнародовать их, значило бы, как абсолютно верно выразился вчера Дерек, взорвать во всем мире информационную бомбу.
Дня через два я почти полностью очистила чулан от грязи, но в нем осталось еще много не разобранных тайн. Все это время мое строптивое привидение хранило упорное молчание, но на третий день оно не выдержало. Когда я, зевая, спустилась утром на кухню за первой чашечкой цикория, то обнаружила, что коробки с таинственными банками-склянками вскрыты, пенопласт зверски порван в маленькие, перекатывающиеся на полу снеговые клочья, а содержимое коробок исчезло. Я возмущенно отправилась в чулан, уже привычно произнесла перед дверью "Гарри Поттер", и когда та послушно открылась, при свете фонарика без удивления обнаружила пропавшие склянки стоявшими на прежних местах – на полках и в шкафчиках.
Следовало хорошенько подумать. Я поняла, что настал критический момент: пора было каким-то образом установить контакт с этим упорным трудягой–призраком и объяснить ему, что я не желаю причинить зло его дому, не собираюсь выбрасывать дорогие ему вещи, разве что какое-нибудь уже истлевшее старье, и все такое прочее. И в то самое время, пока я обдумывала максимально осторожные фразы, с которыми можно было бы к нему обратиться, дверь издевательски заскрипела и захлопнулась.
Внутри у меня все похолодело, а сердце разом обрушилось куда-то вниз. Я осторожно нажала на ручку двери. Ничего.
"Г-гарри П-поттер…" – осторожно прошептала я. Дверь мне не ответила и не открылась.
Я налегла на дверь всем телом. Дверь затрещала, но не поддалась. Тогда я в панике замолотила кулаками и коленами по старым доскам. Никакой реакции. Сказать, что я испугалась, значило бы ничего не сказать. Я была в совершеннейшем шоке.
Проклятое привидение видимо решило больше со мной не церемониться и попросту замуровать меня здесь.
Через полчаса я убедилась, что никакое воздействие на дверь не подвигнет чертового полтергейста на мое спасение, никакие вопли не возымеют результата. Телефона у меня с собой не было, к тому же в такую погоду он вряд ли смог бы издать хоть какой-нибудь звук. Фонарик, правда, был, но древних алкалиновых батареек не могло хватить надолго. И, несмотря на то, что доски старой двери были плохо пригнаны друг к другу, и сквозь щели в них проходил воздух, я поняла, что обречена.