Гарри вспомнил ужасные чувства и мысли, обрушившиеся на него самого после гибели Седрика Диггори и Сириуса, но Люпин снова не дал ему углубиться в себя:
— А Невилл вообще стал убийцей…
Убийцей! Истина, о которой ему и в голову не пришло задуматься, внезапно обрушилась на Гарри. Да, ведь это правда! Взорвав Антона Долохова, Невилл и вправду убил человека! Почему же это не пришло ему в голову раньше?
— Дож думает, что именно поэтому он никак не выйдет из коматозного состояния. — продолжал говорить Люпин и каждое его слово, казалось все сильнее вдавливало Гарри в кресло. — Организм предохраняет его от того кошмара, который обрушится на него, едва он очнется…
Вдавливаться дальше было некуда. Гарри изо всех сил попытался стряхнуть с себя и собственные переживания, и боль за Невилла. Поэтому он выкрикнул, словно пытаясь выдохнуть все, что расплющивало его:
— Какой же это кошмар? Кошмаром был этот Долохов!
— Гарри, каким бы чудовищем не был человек, но все же это был человек… И стать убийцей, пусть даже невольным… Поверь, это память на всю жизнь… От нее нельзя избавиться. Невилл обречен до конца своих дней нести это клеймо…
Сердце Гарри сжалось от жалости к Невиллу. Бедный, неуверенный в себе недотепа! Ведь и это взрывное заклинание он, скорее всего, произнес случайно… А научил его он, Гарри!
Пытаясь загасить вспыхнувший огонь раскаянья, Гарри постарался переключиться на что-нибудь другое, но тут вдруг вспомнил о пророчестве и все то, о чем он боялся думать, о чем боялся рассказать друзьям (и не рассказал бы, если бы не просьба Дамблдора), внезапно обрушилось на него. Ведь ему тоже придется стать убийцей, если он хочет победить Волдеморта! И потом жить как Невиллу под гнетом раскаянья…
— Но ведь Волдеморт убил десятки ни в чем неповинных людей! — Гарри даже не заметил, что последние слова произнес вслух.
Люпин удивленно взглянул на него. При чем тут Тот–Кто–Не–Может–Быть–Назван? Но Гарри замолчал и погрузился в свои мысли. Немного подождав, Люпин испугался, что раздумья могут увести мальчика слишком далеко: вон куда они уже скаканули — от Долохова и Невилла к его собственным проблемам с Темным Лордом…
— Ты сам лицом к лицу встретился с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван. В который раз! И ведь снова остался в живых! А Луна Лавгуд… Она ведь не просто увидела его, а сделала то, чего не могли сделать гораздо более зрелые и опытные волшебники…
Гарри тряхнул головой. В ней одновременно скопилось слишком много мыслей, в которых он не мог разобраться… Тот Колпак Дурака… Да, она же напялила его на голову Волдеморту! Почему же сразу, услышав об этом, он не подумал, что девушка тоже успела сразиться с самым ужасным волшебником современности! Пусть и таким идиотским способом — вполне, впрочем, соответствующем ее обычному поведению, — но ведь она осталась в живых, хотя ее не защищала магия Лили…
— Мы отвлеклись, Гарри…
Слова Люпина пытались прорваться в сознание мальчика, он слышал звук, но не понимал его смысла. Внезапно перед глазами всплыл образ Дамблдора — вот он подносит палочку к своей голове, вытягивает похожую на струйку дыма белую субстанцию — мысль — и опускает ее в Омут Памяти…
— Интересно, а без Омута Памяти можно погрузиться в извлеченные мысли?
Люпин недоуменно посмотрел на подростка. Омут Памяти? Извлеченные мысли? О чем это он?
Где-то далеко внизу, на лестнице, раздались шаги, кто-то рассмеялся, затем послышался бойкий разговор, но слов было не разобрать. Люпин понял, что если он хочет успеть сказать все, что хотел, ему следует поторопиться — очень скоро госпиталь проснется, а потом неизвестно, представится ли еще такая хорошая возможность поговорить.
— Гарри, ты спрашивал, почему мы столько внимания уделяем всем вам…
Несмотря на то, что мысли в его голове никак не хотели хоть как-то упорядочиваться, Гарри пытался слушать Люпина, поскольку все, что он говорил, было необычайно важно. Только в этой сумятице мальчик не мог понять, почему именно ему кажется такой значительной эта новая информация. Внезапно он понял, что Ремус молчит, пристально глядя на него, и кивнул: в горле стоял комок, мешающий не то что разговаривать, но даже дышать.
— Попробуй представить себе армию… ну или магазин. Всегда есть начальник, а есть подчиненные. Какой бы хороший план не придумал генерал, он не сможет воплотить его без солдат… Какой бы гениальный ни был хозяин, он не сможет справиться без продавцов.
Слова прыгали и ничего не значили, пролетая мимо сознания. Но вдруг в памяти всплыл магазин Фреда и Джорджа — вот близнецы показывают ему свои склады и лаборатории, а в это время другие продавцы общаются с покупателями. Да, в таком большом магазине без дополнительных работников не обойтись. Гарри снова кивнул и Люпин продолжил:
— Ты привлекаешь Того–Кто–Не–Может–Быть–Назван, судьба упорно подталкивает вас к встрече. Но в одиночку ты не сможешь победить. Тебе нужна своя армия, доверенные люди, объединенные одной идеей, понимающие друг друга с полуслова… И при этом они должны быть самостоятельными, уметь сражаться не только в толпе, но и единолично. Подумай, ведь именно так и получилось у вас в Министерстве. Именно так случилось в школе. И именно так вы сражались в Норе…
Люпин замолчал, поняв, что Гарри вначале нужно осознать то, о чем он говорит. А мальчик так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил этого молчания.
— Значит… значит я должен тащить их за собой, подвергать смертельной опасности только чтобы спасти свою жизнь, — наконец прервал молчание Гарри.
— Нет, совсем не так. Ты не тащишь их никуда. Они идут сами. Более того, Гарри, они идут не за тобой, а вместе с тобой!
Гарри ошарашено посмотрел на Люпина. Вместе? Как же так? Это он потащил их в Министерство спасать Сириуса, это он приказал им патрулировать коридоры в Хогвартсе, это он… Нет, в Норе они оказались по собственной воле, но это ничего не меняет…
— Вспомни свои встречи с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван. До сих пор ты встречался с ним один на один…
Гарри скептично хмыкнул. Сначала с Волдемортом был Квирелл, Потом — громадный Василиск. На кладбище вообще собралась целая толпа Пожирателей… Ну просто совсем один на один!
Люпин, казалось, прочитал все его мысли, потому что мягко сказал:
— Он старше, умнее, поэтому никогда не допустит, чтобы даже самая банальная дуэль, пусть даже дуэль с ребенком, каковым он тебя считает, состоялась без его «группы поддержки». А ты думаешь, что сможешь справиться один. Нет, Гарри, не получится. У тебя тоже должна быть своя «группа поддержки».
Гарри внезапно закрыл глаза, замотал головой и из его груди вместе с рыданием вырвалось:
— Нет! Нет… нет… Седрик… Это не должно повториться!
— Постой, Гарри, мальчик мой! Я понимаю ход твоих мыслей. Но, подумай, здесь совсем другой случай… Седрик не был твоим другом. Наоборот, вы были соперниками. И он не был готов к встрече… Пойми, он добрый и хороший мальчик, он прошел весь турнир вместе с тобой. Но для него это был вызов, игра… Это не было противостоянием с Тем–Кто–Не–Может–Быть–Назван! Это были ваши школьные соревнования, под охраной учителей… Посмотри на меня, Гарри!
Гарри сидел сгорбившись, уткнув лицо в ладони и мерно покачивал головой из стороны в сторону. «Нет, нет, нет, я не допущу, я должен быть один, это моя и только моя миссия! Никому не справиться, никогда, никогда!»
— Ты не прав, Гарри!
Новый, звонкий голос ворвался в чердачное пространство, собеседникам показалось, что по пыльному воздуху промчался чистый луч.
— Гермиона! Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил Люпин, повернувшись на голос.
— Не я. Мы.
Девушка шагнула от дверей внутрь склада, за ней последовала вторая фигура, в которой Люпин опознал Рона.
Гарри смотрел на друзей остановившимся взглядом. «Нет, их не должно быть здесь, им нечего здесь делать! Они должны уйти!... Я должен уйти, я не имею права подставлять их под удар!»
— Нет, Гарри, это не ты подставляешь нас под удар! Мы будем рядом, куда бы ты ни пошел! Мы договаривались!