— Профессор Думбльдор, — лихорадочно заговорил он. — А можно отдать этот дневник назад мистеру Малфою? Пожалуйста?
— Конечно, Гарри, — спокойно ответил Думбльдор. — Но поторопись. А то пир кончится…
Гарри схватил дневник и пулей вылетел из кабинета. Он слышал удаляющиеся стенания Добби. Быстро, гадая, сработает ли то, что он придумал, Гарри сдернул с ноги башмак, снял пропитанный грязью и слизью носок, и запихнул в него блокнот. И понесся по темному коридору.
Он догнал их на вершине лестницы.
— Мистер Малфой, — выдохнул он, резко остановившись. — У меня для вас кое-что есть…
И он насильно запихнул в руку Люциусу Малфою вонючий носок.
— Какого?…
Мистер Малфой сорвал с дневника носок, брезгливо отшвырнул мерзость в сторону и перевел гневный взгляд с испорченного блокнота на Гарри.
— Однажды тебя ждет то же, что и твоих родителей, Гарри Поттер, — негромко произнес он. — Они тоже совали нос куда не следует.
Он повернулся и хотел уйти.
— Пошли, Добби! Я сказал, пошли.
Но Добби не шевелился. Он держал перед носом отвратительный носок и смотрел на него как на бесценное сокровище.
— Хозяин дал носок, — воскликнул эльф недоуменно-восторженно. — Хозяин дал его Добби.
— Что еще за чушь? — плюнул мистер Малфой. — Что ты говоришь?
— Получил носок, — не веря сам себе, проговорил Добби. — Хозяин выкинул, а я подобрал, и теперь — Добби свободен.
Люциус Малфой замер, уставившись на эльфа. Потом бросился на Гарри.
— Из-за тебя я лишился слуги, мальчишка!
Но Добби закричал:
— Вы не смеете обижать Гарри Поттера!
Раздалось громкое «бемц!», и мистера Малфоя откинуло назад. Он свалился с лестницы, пролетая по три ступени кряду, и мятой кучей приземлился на нижнюю площадку. Он поднялся на ноги с лиловым лицом и вытащил палочку, но Добби угрожающе поднял длинный палец.
— Вы должны уйти, — свирепо выпалил он, указывая вниз на мистера Малфоя. — Вы не смеете тронуть Гарри Поттера. Вы должны уйти.
У Люциуса Малфоя не оставалось выбора. Бросив последний, полыхающий яростью, взгляд на стоящую наверху парочку, он запахнулся в мантию и торопливо скрылся из виду.
— Гарри Поттер освободил Добби! — звенящим голосом пропел эльф, не отрывая от Гарри благодарных глаз, в которых отражался лунный свет, льющийся в ближайшее окно. — Гарри Поттер освободил Добби!
— Это единственное, что я мог сделать для тебя, Добби, — ухмыльнулся Гарри. — Только обещай больше не спасать мне жизнь.
Уродливое коричневое лицо эльфа внезапно разлезлось в широчайшей, зубастой улыбке.
— У меня только один вопрос, Добби, — сказал Гарри, когда Добби дрожащими от волнения руками стал натягивать на ногу грязный носок. — Ты говорил, что все это не имеет ничего общего с Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, помнишь? Что ж…
— Я хотел дать вам ключ, сэр, — сказал Добби, расширяя глаза так, как будто объяснял очевидное, — я давал ключ. Черный Лорд, до того как сменил имя, мог называться как угодно, понимаете?
— И правда, — невнятно произнес Гарри. — Ну, я лучше пойду. А то там пир, да и моя подруга Гермиона должна уже очнуться…
Добби обхватил Гарри руками за талию и обнял его.
— Гарри Поттер более великий, чем думал Добби! — всхлипнул он. — Прощай, Гарри Поттер!
И, с последним громким треском, Добби исчез.
Гарри побывал уже на нескольких школьных пирах, но такого еще не было. Все были в пижамах, а празднование длилось всю ночь. Гарри не мог выбрать, какой момент понравился ему больше всего: когда Гермиона бросилась ему навстречу с криками: «Ты раскрыл преступление! Ты раскрыл преступление!», или когда Джастин кинулся от хуффльпуффского стола, чтобы пожать (так пылко, что чуть не вывернул) ему руку, принося бесчисленные извинения, или когда в половине третьего объявился Огрид и так крепко обнял за плечи Гарри и Рона, что они оба ткнулись носами в тарелки с бисквитами, или четыреста очков, которые они с Роном принесли родному колледжу, надежно закрепив школьный кубок за «Гриффиндором» вот уже второй год подряд, или объявление профессора МакГонаголл о том, что, в качестве подарка всей школе, экзамены отменяются («О, нет!» — ахнула Гермиона), или когда Думбльдор сообщил, что, к сожалению, профессор Чаруальд не сможет остаться в школе на следующий год, по причине того, что ему нужно ехать восстанавливать память. К крикам, приветствовавшим эту новость, присоединилось порядочное количество учительских голосов.
— Какая жалость, — сказал Рон, запихивая в рот пончик с вареньем, — он так ко мне привязался.