Фрэнк не успел принять решение. Огромная змея была уже рядом. И вдруг, неожиданно, произошло чудо: она проскользнула мимо на зов шипящих, свистящих звуков, издаваемых ледяным голосом за дверью. Минута — и кончик узорчатого в ромбах хвоста скрылся из виду.
Лоб Фрэнка покрылся холодным потом, дрожащая рука стискивала трость. Ледяной голос продолжал свистеть. Фрэнка осенила дикая, невероятная мысль: этот человек умеет разговаривать со змеями.
Фрэнк не понимал, что происходит. Больше всего на свете он хотел оказаться в своей кровати с горячей грелкой в ногах. Но ноги его были, как ватные. Пока трепещущий от страха Фрэнк пытался овладеть собой, ледяной голос внезапно заговорил по-человечески:
— Нагини принесла интересную новость, Червехвост, — сказал он.
— П-правда, милорд? — пробормотал Червехвост.
— Да, именно так, — повторил голос, — Нагини сказала, что за дверью стоит старый маггл и прислушивается к каждому нашему слову.
Фрэнк не успел спрятаться. Послышались шаги, и дверь в комнату распахнулась.
На пороге стоял невысокий лысоватый седеющий человечек с острым носом, маленькими глазами и тревожно-испуганным выражением лица.
— Пригласи его зайти, Червехвост. Где твои хорошие манеры?
Ледяной голос доносился из старого кресла, стоящего у очага, но говорящего Фрэнк не видел. Змея же, свернувшись кольцом, расположилась на гнилом коврике, брошенном у камина, как какая-то жуткая пародия на собачонку.
Червехвост жестом пригласил Фрэнка в комнату. Всё ещё трепеща от страха, Фрэнк крепко ухватился за трость и, хромая, переступил через порог.
Единственным источником света в комнате был разожжённый в камине огонь. На стенах плясали длинные паукообразные тени. Фрэнк глядел на спинку кресла. Сидящий в нём человек, казалась, был ещё меньше ростом, чем его слуга, так как из-за спинки не было видно даже его головы.
— Ты всё слышал, маггл? — поинтересовался ледяной голос.
— Кем это вы меня назвали? — воинственно переспросил Фрэнк. Находясь в комнате, перед лицом врага, он почувствовал себя смелее, как и всегда в бою.
— Я называю тебя магглом, — холодно повторил голос. — И это значит, что ты — не маг.
— Не знаю, что вы имеете в виду под магом, — заявил Фрэнк, собираясь с духом. — Но я знаю, что услышал достаточно, чтобы заинтересовать полицию. Вы уже совершили одно убийство и собираетесь убить ещё кого-то. И вот что я вам скажу, — Фрэнка осенило, — моя жена знает, что я здесь, и, если я не вернусь…
— У тебя нет жены, — оборвал его ледяной голос. — Никто не знает, что ты здесь. Ты никому не сказал о том, что собираешься в усадьбу. Не лги Лорду Волдеморту, маггл, он знает, он всегда и всё знает….
— Да ну, — промолвил Фрэнк, — лорд, а? Так вот, ваши манеры, лорд, оставляют желать лучшего. А ну-ка повернись и взгляни мне в лицо, как порядочный человек!
— Но я не человек, маггл, — отозвался ледяной голос, едва слышный из-за треска полений. — Я намного больше, гораздо больше, чем человек. Однако, почему бы и нет? Я взгляну на тебя. Червехвост, поверни к нему моё кресло.
Слуга заскулил.
— Червехвост, кому сказал!?
Медленно, с искажённым лицом, на котором было ясно написано, что он предпочёл бы всё, что угодно тому, что ему предстояло, а именно приблизиться к своему господину и коврику с лежащей на нём змеёй, человечек подвинулся поближе к креслу и повернул его. Змея подняла отвратительную треугольную голову и зашипела, когда ножки кресла задели её коврик.
И вот, когда кресло повернулось, Фрэнк увидел, что в нём сидело. Трость выпала у него из рук и с грохотом покатилась по полу. Он открыл рот и испустил надрывный вопль. Он так вопил, что не расслышал слов, которые произнесло сидящее в кресле существо, поднимая палочку. Ярко-зелёная вспышка озарила комнату, раздался гром, и Фрэнк Брайс замертво рухнул на пол.
За две сотни миль отсюда мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся.
02. Шрам
Гарри лежал на спине, тяжело дыша, словно после забега. Он проснулся от очень ясного сна, закрыв лицо руками. Старый шрам в форме молнии у него на лбу горел от боли под пальцами, как будто к нему только что приложили раскалённую проволоку.
Гарри сел в постели, не отнимая одной руки от шрама, а второй в темноте шаря по ночному столику в поисках очков. Он надел очки, и предметы в комнате, освещённой слабым оранжевым светом уличного фонаря, просачивающимся через оконные занавески, приобрели отчётливые очертания.