— Просто невероятно!.. Я думал, он нормальный парень! — не отводя глаз от Крама, сказал Гарри.
— И я, — согласился Седрик.
— А ты слышал крик Флёр? — спросил Гарри.
— Да, — ответил Седрик, — ты думаешь, там тоже приложил руку Крам?
— Не знаю, — медленно проговорил Гарри.
— Что будем с ним делать? Оставим его здесь? — пробормотал Седрик.
— Нет, — сказал Гарри, — давай пошлём вверх красные искры, чтобы кто-нибудь пришёл за ним… А то его, наверняка, сожрёт Крутон.
— И он полностью этого заслуживает! — пробурчал Седрик, но всё же поднял вверх палочку и послал в небо букет красных искр, которые повисли в воздухе над Крамом, обозначая место, где он лежал.
Гарри и Седрик постояли немножко в темноте, оглядываясь по сторонам. Наконец Седрик прервал молчание: — Ну так что же, пошли, что ли?
— Что? — переспросил Гарри, — ах, да… пошли.
Наступила неловкая пауза. Они с Седриком на время объединились против Крама, но сейчас оба вспомнили, что в этой игре они противники. Они молча пошли по тёмной тропинке. У развилки Гарри повернул налево, а Седрик направо. Звуки шагов Седрика скоро растаяли в темноте.
Гарри продвигался вперёд, время от времени проверяя направление заклятием Четырёх Сторон. Теперь их осталось только двое, и желание добраться до Кубка первым обжигало его всё сильнее. Мысль о том, что только что сделал Крам, не оставляла его в покое. Наложение Непростительного заклятия на другого человека каралось пожизненным заключением в Азкабане, так сказал Хмури. Он не мог поверить, что Крам настолько хотел выиграть этот турнир!.. Гарри ускорил шаги.
Время от времени он забредал в тупики, но сгущающаяся вокруг него тьма подтверждала, что он приближается к центру лабиринта. Вскоре, шагая по длинной прямой тропе, он заметил впереди какое-то движение, и луч от его волшебной палочки осветил диковинное существо, как будто сошедшее с картинки «Чудовищной Книги Чудовищ».
Перед ним стоял Сфинкс. С телом огромного льва, гигантскими, когтистыми лапами, длинным желтоватым хвостом с коричневой кисточкой на конце и головой женщины. Сфинкс, не отрываясь, смотрел на Гарри своими миндалевидными глазами. Гарри поднял волшебную палочку и замешкался. Сфинкс не собирался нападать, а просто прогуливался взад и вперёд, преграждая ему дорогу. Вдруг он заговорил низким и хриплым голосом.
— Ты совсем близок к своей цели. Быстрей всего ты доберёшься до неё, если пройдёшь мимо меня.
— В таком случае… отойдите, пожалуйста… — вежливо попросил Гарри, прекрасно понимая, что за ответ он получит на свою просьбу.
— Нет, не отойду, — сказал Сфинкс, продолжая ходить взад и вперёд. — По крайней мере, до тех пор, пока ты не разгадаешь мою загадку. Отгадай её с первого раза, и я пропущу тебя, ошибись — и я нападу на тебя, промолчи — я позволю тебе повернуться и уйти.
У Гарри ёкнуло сердце. Гермиона была мастером в подобных вещах — не он. Он взвесил свои шансы. Если загадка окажется слишком трудной, он просто смолчит и уйдёт искать другую дорогу в центр.
— Хорошо, — сказал он, — загадывайте.
Сфинкс уселся прямо посредине тропы, поджав задние ноги, и продекламировал:
Две первые буквы возьмёшь у отца
Захочешь с начала, захочешь с конца.
А следующей буквой гудит паровоз,
Когда машинист нервно тянет за трос.
Начало конца завершает шараду,
Но букве последней мы вовсе не рады.
Решеньем, как липкою сетью обвиты,
И страшен его поцелуй ядовитый.
Гарри уставился на Сфинкса.
— Не могли бы вы повторить вашу загадку ещё раз… но помедленнее? — попросил он.
Тот моргнул, улыбнулся и повторил.
— И из этого получится существо, чей поцелуй ядовит? — спросил Гарри.
Сфинкс мягко улыбнулся ему в ответ своей загадочной улыбкой. Гарри решил посчитать его улыбку за знак согласия и принялся напряжённо размышлять. В мире есть куча созданий, с которыми не стоит целоваться. Ему, почему-то, всё время лезли в голову Взрывохвостые Крутоны, но внутренний голос говорил, что это — не они. Придётся разгадывать по слогам.
— Так… Две первые буквы возьмёшь у отца… С начала, или с конца… Гм… Я вернусь к этому слогу позже… Теперь, не повторите ли вы следующий слог?
Сфинкс повторил следующее двустишье.
— А следующей буквой гудит паровоз, когда машинист нервно тянет за трос… Может, это У?
— Теперь последний… Начало конца завершает шараду, но букве последней мы вовсе не рады… — понятия не имею! Что ж вернусь к первому: отец… папа… может быть, это ПА? ПА…У…? Чей поцелуй ядовит?… ПАУК!
Сфинкс широко улыбнулся. Он поднялся на ноги, потянулся и отошёл в сторону, пропуская Гарри.
— Спасибо! — вскричал Гарри и, в восторге от собственной гениальности, помчался вперёд.
Он, должно быть, уже совсем близко… Волшебная палочка подтверждала, что он идёт по правильному курсу… если он не столкнётся ни с чем особенно ужасным, у него есть шанс!
Гарри побежал во весь дух. На развилке он опять прошептал своей волшебной палочке: — Укажи! Она развернулась и указала направо. Он ринулся вперёд и увидел в просвете прямо перед собой стоящий на плите блистающий Кубок Трёх Волшебников. До него оставалось всего лишь ярдов сто. И вдруг с боковой дорожки прямо перед ним выскочила тёмная фигура.
Седрик, похоже, добежит до Кубка первым. Он летел на всех парусах, и Гарри понимал, что ему ни за что не нагнать Седрика. Седрик был намного выше, и ноги у него — длиннее.
И вдруг Гарри заметил огромную тень по другую сторону изгороди слева от себя, поспешно продвигающуюся по тропе, пересекающей ту, по которой бежал Седрик. Существо двигалось так быстро, что Седрик обязательно должен был с ним столкнуться, но он не замечал ничего вокруг, кроме Кубка.
— Седрик, — заорал Гарри, — слева!
Седрик обернулся как раз вовремя, чтобы увернуться от существа, но в спешке споткнулся. Гарри увидел, как волшебная палочка Седрика вылетела у него из рук. Существо вступило на освещённую светом от Кубка поляну и оказалось огромным пауком, который устремился на Седрика.
— Ступефай! — закричал Гарри. Заклинание ударило в гигантское, покрытое чёрной щетиной тело паука — и не более того. Как будто ушибленный камнем, паук покачнулся, дёрнулся, сменил курс и побежал к Гарри.
— Ступефай! Импедимента! Ступефай!
Бесполезно! Паук был либо слишком большим, либо очень волшебным и заклятия не причиняли ему никакого вреда, а только раздражали его. Перед полными ужаса глазами Гарри предстало восемь светящихся чёрных глаз и острые как бритва клешни — паук навис над ним.
В следующее мгновенье, зажатый в передних ногах паука, Гарри взлетел в воздух и начал бешено сопротивляться. Он попытался лягнуть паука, но его нога попала в клешню и тут же загорелась невыносимой болью. Он услышал крик Седрика:
— Ступефай! — но его заклинание произвело на паука не больше эффекта, чем заклинание Гарри. Гарри поднял свою волшебную палочку и в тот момент, когда паук опять открыл свои огромные клешни, закричал: — Экспеллиармус!
Заклинание сработало. Паук выпустил Гарри и уронил его на землю. Гарри свалился с высоты двенадцати футов и приземлился на повреждённую ногу. Не раздумывая, Гарри направил свою волшебную палочку в незащищённое брюхо гигантского паука, подобно тому, как он сделал с Крутоном и закричал: — Ступефай! Его голос слился с голосом Седрика, тоже кричавшим — Ступефай!
Объединившись, оба заклинания сделали то, что не смогло сделать одно. Паук опрокинулся на бок, подминая под себя близлежащий участок живой изгороди и раскидывая путаницу волосатых ног поперёк тропы.
— Гарри, ты ранен? — услышал Гарри крик Седрика. — Он свалился на тебя?
— Нет! — тяжело дыша, прокричал в ответ Гарри. Он взглянул на ногу, из которой ручьём лила кровь. Его изорванные одежды были покрыты какими-то густыми, клееобразными выделениями из клешней паука. Он попытался встать на ноги, но ноги не держали его. Он прислонился к изгороди, глотая ртом воздух, и оглянулся.
Седрик стоял в нескольких шагах от кубка, сияющего за его спиной.