— Гм… да, — сказал Гарри безжизненно, поднялся и вышел из палатки с Бэгманом, который отвёл его на короткое расстояние за деревья, а затем повернулся к нему с отечески заботливым выражением на лице:
— Чувствуешь себя хорошо, Гарри? Что-нибудь принести тебе?
— Что? — переспросил Гарри. — Я… нет, не надо.
— Есть план? — спросил Бэгман, заговорщически понижая голос. — Потому что я не против подкинуть пару подсказок, если ты хочешь, конечно. Я имею в виду, — Бэгман продолжил, ещё понизив голос, — они все имеют перед тобой преимущество, Гарри… Всё, чем я мог бы помочь…
— Нет, — ответил Гарри так быстро, что почувствовал, что это прозвучало грубо, — нет… я… я знаю что делать, спасибо.
— Никто не будет знать, Гарри, — сказал Бэгмен, подмигивая ему.
— Нет, я готов, — сказал Гарри, гадая, почему ему приходится твердить это всем, и гадая, чувствовал ли он себя когда-нибудь менее готовым. — Я выработал план, я…
Где-то прозвучал свисток.
— Боже правый, я должен бежать! — встревожился Бэгман и поспешил прочь.
Гарри пошёл обратно к шатру и увидел выныривающего из него Седрика. Тот был зеленее, чем когда-либо. Гарри попытался пожелать ему удачи, но всё, что ему удалось выдавить, было похоже на хриплый всхлип.
Гарри вернулся в шатёр к Флёр и Краму. Мгновения спустя они услышали рёв толпы, что означало, что Седрик вышел на арену и стоял теперь лицом к лицу с живым оригиналом своей модели.
Это оказалось хуже, чем он мог себе вообразить, вот так вот сидеть и слушать. Толпа вскрикивала… орала… захлёбывалась как единое многоголовое существо, в то время как Седрик делал, что он там собирался делать, чтобы пройти своего Шведского Короткорыла. Крам по-прежнему пялился в землю. Флёр же принялась повторять маршрут Седрика, меряя шагами внутренность шатра вновь и вновь. А комментарии Бэгмана делали всё это гораздо, гораздо хуже. Жуткие картины рисовались в мозгу Гарри, когда до него доносилось: — Ох, близкий был промах, очень близкий… Да, этот парень сильно рискует!.. Хитрый ход — жаль, что он не сработал!
И затем, через приблизительно пятнадцать минут, Гарри услышал оглушительный рёв, который мог значить лишь одно: Седрик пробрался мимо своего дракона и захватил золотое яйцо.
— Действительно, очень хорошо! — кричал Бэгман. — А теперь оценки судей!
Но он не услышал оценок: Гарри предположил, что судьи поднимают их и показывают зрителям.
— Один есть, трое осталось! — заорал Бэгман, и свисток прозвучал снова. — Мисс Делакур, будьте любезны!
Флёр дрожала с ног до головы; теперь Гарри чувствовал к ней больше дружеских чувств, чем до сих пор, когда она покинула шатёр с высоко поднятой головой, сжимая палочку в руке. Он и Крам остались одни, по разные стороны шатра, избегая глядеть друг на друга.
Та же процедура началась вновь… Им было слышно, как Бэгман ликующе кричит: — О, я не уверен, что это было мудро!.. О… почти! Теперь осторожно… боже правый, я уж думал оно у неё в руках!
Десять минут спустя, Гарри услышал, как толпа разразилась аплодисментами ещё раз… должно быть, Флёр тоже прошла испытание. Пауза, в течение которой показывались оценки Флёр… ещё хлопки… затем, третий раз, свисток.
— И вот появляется мистер Крам! — вскричал Бэгман, и Крам прошаркал наружу, оставив Гарри совершенно одного.
Он сильнее чем обычно ощущал своё тело; чувствовал, как частит сердце, как пальцы дрожат от страха… и в то же время, он словно наблюдал себя со стороны, видя стены шатра и слыша рёв толпы как будто откуда-то издалека.
— Очень смело! — вопил Бэгман, и Гарри услышал, как Китайский Огнемёт издал ужасающий, ревущий визг, и толпа затаила дыхание. — Он показывает изрядное хладнокровие — и, — да, он достал яйцо!
Аплодисменты сотрясли холодный воздух как бьющееся стекло; Крам закончил — теперь очередь за Гарри.
Он встал, смутно отмечая, что его ноги будто сделаны из ваты. Он ждал. И затем он услышал свисток. Он вышел сквозь проём шатра, и паника волной поднималась изнутри. Теперь он шёл мимо деревьев, в проход в ограде арены.
Ему казалось, что это необычный цветной сон. Сотни и сотни лиц смотрели вниз на него с трибун, наколдованных здесь после того, как он был тут в прошлый раз. А ещё здесь была Рогохвостиха, на другом конце арены: дракониха, низко припавшая над своей кладкой яиц, свернув крылья, уставив на него злые, жёлтые глаза; чудовищный, чёрный чешуйчатый ящер, нервно выбивающий шипастым хвостом метровые следы на твёрдой земле. Толпа страшно шумела, но поддерживала она его или нет, Гарри не знал и не хотел знать. Настало время сделать то, что он должен сделать… сосредоточить свой разум, полностью и абсолютно, на вещи, которая была его единственным шансом.
Он поднял палочку.
— Акцио «Молния»! — выкрикнул он.
Гарри ждал, надеясь, молясь каждой клеточкой своего тела… Если это не сработает… если она не прилетит… Ему казалось, он смотрит на всё вокруг как сквозь какой-то мерцающий, светящийся барьер, как сквозь дрожащий поток нагретого воздуха, отчего арена и сотни лиц вокруг него странно поплыли…
А затем он услышал, как что-то летит в воздухе за его спиной; он обернулся и увидел, как его «Молния» со свистом пронеслась к нему, огибая край леса, спланировала на арену и как вкопанная остановилась рядом, ожидая, чтобы он сел верхом. Толпа зашумела громче… Бэгман что-то выкрикивал… но уши Гарри больше не реагировали… звуки — это неважно…
Он перенёс ногу через метлу и оттолкнулся от земли. И через секунду произошло чудо.
Когда он взмыл ввысь, когда ветер заструился по его волосам, когда лица толпы стали просто розовыми булавочными головками внизу, а Рогохвостиха сжалась до размера собаки, он осознал, что не только землю оставил он далеко внизу: он оставил там все свои страхи… Он вернулся в родную стихию…
Это был просто ещё один квиддитчный матч, вот и всё… просто ещё один матч, а эта Рогохвостиха была просто ещё одной уродливой командой-противником.
Он взглянул вниз на кладку яиц и заметил золотое, сверкающее среди своих цементно-серых собратьев, и надёжно покоящееся между передних лап дракона. — Хорошо, — скомандовал себе Гарри, — отвлекающий манёвр… приступим…
Он спикировал. Голова драконихи следовала за ним; он знал, что она собирается сделать, и вышел из пике как раз вовремя: струя пламени ударила точно в то место, где бы он находился, если бы не вывернул в сторону… но Гарри это не волновало… это было не сложнее, чем уклониться от Бладжера.
— Чёрт побери, воистину он умеет летать! — завопил Бэгман, в то время как толпа взвизгнула и задохнулась. — Вы видите, мистер Крам?
Гарри, кружась, набирал высоту; Рогохвостиха по-прежнему следила за его траекторией, и её голова вращалась на длинной шее — если он будет так продолжать, скоро она определённо закружится — но лучше не крутиться слишком долго, или она опять изрыгнёт огонь…
Гарри рухнул вниз, едва Рогохвостиха разинула пасть, но в этот раз ему посчастливилось меньше: он избежал пламени, но навстречу ему со свистом взметнулся хвост, и, пока он уклонялся влево, один из длинных шипов оцарапал его плечо, разодрав мантию…
Он почувствовал, как боль обожгла его, услышал визг и рёв толпы, но царапина, похоже, была неглубокой… Сейчас он взмывал за спиной Рогохвостихи, и его осенило возможное решение…
Не похоже, чтобы дракониха стремилась взлететь, она слишком берегла свои яйца. Хотя она изворачивалась и извивалась, разворачивала и сворачивала крылья и сверлила Гарри ужасными жёлтыми глазами, она боялась отодвинуться слишком далеко от них… но он должен её уговорить, или он никогда до них не доберётся… Весь трюк в том, чтобы сделать это осторожно, постепенно…
Он начал летать сначала в одну сторону, затем в другую, недостаточно близко для того, чтобы она могла дыхнуть в него огнём и поджарить его, но всё же представляя достаточную угрозу для яиц, чтобы быть уверенным — она не сводит с него глаз. Её голова поворачивалась то в одну, то в другую сторону, следя за ним глазами с сузившимися зрачками, обнажив клыки…