— Посторонись! Осади назад! — то и дело кричали они зазевавшимся животным.
Добравшись наконец до клеток, они стали их по очереди открывать и просовывать туда еду, надетую на вилы.
Гарри и Дадли удачно втиснулись между Пантерой и Собакой Динго, так что им все было прекрасно видно.
Молодняку бросали бутылки с молоком. Младенцы ловили их на лету и хищно присасывались к горлышкам. Те, что были постарше, снимали с вил пряники и пирожки, после чего принимались их жадно пожирать.
Старые леди в калошах получили три фарфоровые тарелочки, на каждой из которых лежало по нескольку бутербродов и булочек.
Джентльмены в цилиндрах закусывали бараньими котлетами и пили пиво из больших кружек.
Скоро, однако, шум в Павильоне стал понемногу стихать.
— Ну, — сказал Лев, — кажется, дело идет к концу. Прошу прощения, но я должен идти. Увидимся позже, на Большом Хороводе. Я разыщу вас, — он попрощался и ушел, потряхивая в такт шагам своей великолепной напомаженной гривой.
— Интересно, Даддерс, выпустят их опять когда-нибудь или нет? Ведь на их месте мог бы оказаться любой из нас… — сказал Гарри.
Однако, повернувшись к Дадли, он обнаружил, что того рядом нет.
Поиски были непродолжительными. Он нашелся почти сразу, стоя на одной из дорожек Дадли о чем-то беседовал с Пингвином, и они были очень и очень похожи. Гарри прыснул. Под одним крылом у Пингвина была зажата большая тетрадь, а под другим — ничуть не меньших размеров карандаш. Когда Гарри подошел к ним, Пингвин с задумчивым видом грыз карандаш, а Дадли, видимо, отвечая на какой-то вопрос, говорил:
— Нет, никак не могу придумать. — на его лбу отражалась нешуточная работа мысли.
— Тогда, может, ты мне скажешь, — повернулся Пингвин к Поттеру, — какая рифма на слово «Мэри»? Написать «звери» я не могу, так как это уже было в прошлый раз. Если вы хотите предложить «пери», то не нужно. Я уже думал об этом, но это совершенно на нее не похоже. Так что «пери» тоже не подходит.
— Двери! — выпалил радостно Дадли.
— М-м-м-м… Пожалуй, это недостаточно поэтично, — отозвался Пингвин.
— А как насчет «постели»?
— Ну… — Пингвин немного подумал. — Нет. Все-таки не очень хорошо. Боюсь, что от этого тоже придется отказаться, — пробормотал он понуро. — Я, видите ли, пытаюсь написать к Дню Рождения поэму… Я даже уже сочинил первую строчку:
«О, Мэри, Мэри…»
Но дальше, к сожалению, не продвинулся ни на шаг. Какая досада! Они все ждут от Пингвина чего-нибудь необычного, и вдруг — такое разочарование! Все, все! Не отвлекайте меня! Мне надо сосредоточиться! — и с этими словами Пингвин поспешил прочь, размахивая тетрадкой и продолжая нервно грызть карандаш.
— Чей же это все-таки День Рождения, хотел бы я знать! — воскликнул Дадли, и тут к ним подошел Медведь, тот самый, что выдал билеты на входе в Зоопарк. Он обнял их за плечи и повел по дорожке.
— Ну вот и пришли! — сказал он, останавливаясь перед небольшим домиком, окна которого были так ярко освещены, будто вокруг была вовсе не ночь, а ясный, солнечный день. Медведь открыл дверь и легонько подтолкнул ребят вперед.
Свет ослепил их. Но скоро глаза привыкли, и они увидели, что находятся в Павильоне Для Змей. Клетки были открыты, и все змеи находились снаружи. Некоторые из них сворачивались в большие сверкающие клубки, некоторые свободно скользили по полу… Посередине лежало большое бревно, которое, судя по всему, вытащили из ближайшей клетки, а на нем — в это было просто невозможно поверить! — восседала Мэри Поппинс! Дети буквально остолбенели от неожиданности.
— Еще двое гостей, мэм! — объявил тем временем Бурый Медведь.
Все змеи, как по команде, повернули к ним головы. Мэри Поппинс не шевелилась.
— Где твое пальто, хотелось бы мне знать? — услышали они вдруг ее сердитый вопрос. С этими словами она взглянула на Дадли. Потом перевела взгляд на Гарри и фыркнула:
— А ты где забыл перчатки?
Но мальчики не успели ничего ответить, так как во всем Павильоне вдруг произошло какое-то движение.
— Х-с-с-с-с! Х-с-с-с!
А Гарри вдруг понял, что в шипении ему слышится:
— Моё-с-с-с дорохххое-с-с-с дитя-ссс…
Он помотал головой, но голос никуда не делся. Стоящий рядом Дадли спал с лица. Он был бледен и смотрел куда-то за спину Гарри. Тот обернулся и узрел огромную Королевскую Кобру ползущую прямо к ним. И, о Боже! Именно от неё исходило странное шипение-говорение!
— О, мое-с-с дорохххое дитя-с-с-! Мое-с-с-самое дороххххое дитя-с-с-с!
Грациозно изгибаясь, она миновала склонившихся в поклоне змей и Бурого Медведя, держащего в лапах форменную фуражку, и приблизилась к Мэри Поппинс. Поднявшись на хвост и раздув чешуйчатый золотой капюшон, Кобра нежно поцеловала ее — вначале в одну щеку, а потом в другую.
— Ну-с-с, — прошипела она, — мне ош-ш-шень приятнос-с-с. Ош-ш-шень! Давно-с-с-с твой День Рождения не выпадалс-с-с на-с-с Полнолуние-с-с! С-с-с-садитесь, друс-с-с-ья, — сказала она, повернувшись к остальным змеям. Те, услышав приглашение, снова соскользнули на пол и, свернувшись удобными кольцами, уставились на Кобру и Мэри Поппинс.
— А это кто-с-с? — спросила вдруг Кобра своим мягким, но вместе с тем страшным голосом и повернулась к Мальчикам. Глубокие, пронзительные глаза сверкнули из-под немигающих век, будто два холодных драгоценных камня.
— Э-э-э… Я-с-с Гарри, Гарри Поттер-с-с, а это Дадли-с-с-, мой брат-с. Дадли Дурс-с-сль — запинаясь, представил их Гарри. — Мы-с-с-с Друсссья именинни-с-с-сы.
— Говорящ-щ-щий… — прошипела Кобра. — Добро-с-с пош-ш-шаловать-с-с! Прис-с-с-саживайтесь!
— Гарри, — дёрнул его за рукав совершенно бледный Дадли. — Ты шипишь как змея!
— Что? — удивлённо переспросил Гарри. — она ведь говорит с нами! По-английски!
— Нет. — дрожа всем телом выдавил Дадли. — Ты шипел, и она тебя поняла. Что ты сказал?
— Что мы друзья Мэри Поппинс.
— И что она ответила?
— Чтобы мы присаживались, и добро пожаловать, — перевёл Гарри.
— Слава Богу! — выдохнул Дадли, бледность стала уходить с его толстых щёк.
С трудом оторвав взгляд от притягивающих, будто магнит, глаз Кобры, они огляделись по сторонам в поисках стула или хотя бы скамейки. Бурый медведь пришел им на помощь. Усевшись на пол, он подставил каждому из них по мягкому, мохнатому колену.
Кобра таинственно улыбнулась и повернулась к Мэри Поппинс.
— Куз-с-с-сина, — прошипела она.
— Что, она действительно ее кузина? — изумлено прошептал Гарии. Дадли округлил глаза.
— Да, троюродная сестра по материнской линии, — ответил Бурый Медведь, прикрывшись лапой. — А теперь слушайте. Сейчас она будет вручать подарок.
— Кузс-с-сина, — повторила Кобра. — Уж-ш-ше даф-фно твой-с-с День Рожш-шдения не выпадалс-с на-с-с Полнолуние-с-с. У меня-с-с былос-с-с много-с-с времени для тох-хо, ш-штобы подумать-с-с о подарке-с-с. И я реш-ш-шила… — она выдержала паузу. В Павильоне не было слышно ни звука, все затаили дыхание в ожидании.
— И я реш-ш-шила, что подарю-с тебе-с одну из с-с-своих с-с-собственных кож-ж-ж!
— Ах, кузина, вы так добры! — начала было Мэри Поппинс, но Кобра раздула капюшон, требуя тишины.
С этими словами она начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, и ребята увидели, как от кончика ее хвоста к голове побежали небольшие волны. Внезапно она резко и сильно, будто распрямившаяся пружина, прыгнула вверх, и — о чудо! — ее старая золотистая кожа осталась лежать на полу, а на ее обладательнице оказался новый блестящий наряд серебристого цвета.