авных, а мудрость служит опорой твоему народу, подобно столпам, подпирающим небесную твердь! Твой презренный раб Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим слушается тебя и повинуется твоим божественным приказам! Повелевай! Прикажи, и я исполню три любые твои желания! Хочешь, - он возлетел с колен и приблизился к Гарри на опасно близкое, как тому показалось, расстояние. - Я разрушу город или построю дворец в твою честь? Хочешь, я добуду тебе в жены принцессу Срединной Империи? Только скажи - я возведу для тебя несокрушимую крепость или выращу сады, не имеющие себе равных по красоте! Повели - и я повергну всех твоих врагов! Если они не слишком сильны, конечно, - добавил незнакомец с некоторым сомнением, говорящим о его врожденной практичности. Он с надеждой ждал ответа от Гарри, онемевшего от изумления. Так с ним еще никто никогда не говорил. Даже называвший его "сэром" Глориан перед ним не преклонялся так... рабски. Что происходит? Гарри осторожно притянул к себе заросшую бутылку и посмотрел внутрь. Бутылка была пуста. У него тут же возникло одно подозрение, тем более что в прошлом году, копаясь в книжках по вампирологии, он случайно набрел в библиотеке на раздел, как ему теперь казалось, посвященный именно таким существам, как его сегодняшний собеседник. - Вы - джинн? - хрипло пробормотал Гарри, уже почти уверенный в своем предположении. Незнакомец с невероятно длинным именем просиял. - Воистину так, мой господин! Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим, уроженец Кордовы, пятый сын Омара Великого, внук Алима Премудрого, светлейшего звездочета и великого визиря султана Махмуда Мавританского! - похвастался джинн, вынимая из кармана крошечное зеркальце и придирчиво оглядывая в него косым глазом ту поверхность лица, которая была доступна взору в зеркальце размером дюйм на дюйм. - А могу ли я узнать прекраснейшее имя моего нового пресветлого господина, на службу к которому я поступаю? - спохватился джинн и спрятал зеркало. - Гарри. Гарри Поттер. Но вы вовсе не обязаны... - Как, о мой повелитель? - переспросил джинн, прикладывая ладонь к уху. - Простите, о великий, но имена неверных даются мне с трудом, иначе бы твой раб не посмел бы переспросить... - Гарри! - Гази? Гарри замотал головой. Ну и ну! Никогда не думал, что его имя столь трудно для понимания! - Хамза? - раб винной бутылки явно не отличался хорошим слухом. - О, простите, повелитель! Не будет ли вам угодно разрешить презренному рабу Джамаледдину звать своего господина благородным именем Малик-бей ибн-Асад? Имя это как нельзя больше подходит моему повелителю! - восхищенно закончил джинн. Гарри не возражал: все сгодится, лишь бы джинн утихомирился. - А как вы оказались в бутылке? - в свою очередь заинтересовался Гарри. Он подтянул под себя колени и сел поудобнее, чтобы слушать рассказ джинна. Он уже не казался ему ни пьяной фантазией, ни страшным чудовищем, уж больно был похож на тех хитрого вида арабских эмигрантов, торговавших тряпками, коврами и подделками под золото на Портобелло-роуд. Если бы не прозрачные ноги и замечательный шелково-бархатный наряд, джинн показался бы обычным человеком. - О, повелитель! - джинн просиял от такого вопроса точно Миртл, которую спросили о ее смерти. - Да будет тебе известно, о прекраснейший мой господин, что Джамаледдин ибн-Омар ибн... нет-нет, не буду утомлять тебя всеми именами, которые носит твой презренный раб!.. Итак, тебе угодно знать о преступлении, которое послужило причиной столько жестокого заключения несчастного раба твоего в границы этого презренного сосуда? Изволь: собака Джамаледдин был проклят и заточен в заговоренные глубины этой бутылки за убийство неверного! Что есть величайшая несправедливость, не находишь ли, мой господин? - уныло спросил джинн, ковыряя в носу. - Этот неверный был хитрый и могучий колдун, притворяющийся простым маглом на службе у короля Испанского. Маскируясь под монаха именем Доменико Сордо, нечестивый пес проник под видом посланника к моему султану и пытался залучить его на путь зла, совратив с пути истинной веры. Твой раб Джамаледдин тогда служил начальником охраны великого султана и однажды, когда подлый пес опаивал моего господина своими снадобьями, отнимающими разум, правоверное сердце Джамаледдина не выдержало, и он поднял саблю на преступника. К сожалению, он скрылся, змеей уполз из покоев господина, а пресветлый султан, очнувшись, за оскорбление посла милостиво пожаловал меня смертью через сдирание кожи. К счастью, Джамаледдин сумел бежать в ту же ночь. Он пробрался в покои неверного и заколол его заговоренным кинжалом. Но прежде, чем умереть, собака Сордо проклял Джамаледдина страшным проклятием, понуждавшим его служить хозяину бутыли, в которую его заточил негодяй испанец, исполняя три его желания. Как только желания будут выполнены, Джамаледдин должен сменить господина и служить уже новому повелителю. Твой презренный раб, о повелитель, - вздохнул джинн, уныло подпирая локтем смуглую щеку. - Служил уже более чем тридцати господам. В последний раз это было так давно... я не угодил тогда своему господину, и он, в ярости, что его желание не сбылось, выбросил бутылку вместе со мной в воды великого океана. Я томился, заточенный в зеленое стекло, почти триста лет, пока твои мудрые руки не освободили меня из трехвекового плена, за что собака Джамаледдин будет тебе обязан по гроб своей никчемной жизни! - и джинн предпринял очередную попытку пасть ниц перед Гарри. - Значит, вы - колдун? - уточнил Гарри. - О, да, повелитель! - закивал джинн лысой головой, с которой вновь съехал парик. Он стащил его с головы, чтобы немного остудить на воздухе пропотевшую под париком лысину, и объяснил. - Мы, джинны, рабы предметов, в которые нас заточило колдовство великих волшебников, у которых нам не посчастливилось встать на дороге, все колдуны! Кто-то сильнее, кто-то слабее. У каждого есть предел, о прекраснейший мой хозяин! Не скажу, что раб твой Джамаледдин может многое, но если твои желания будут разумны и умеренны, ты не будешь разочарован таким слугой, как Джамаледдин! Позволь лишь один скромный совет от своего преданного раба, господин: когда будешь желать чего-либо, формулируй свои мысли аккуратно, чтобы собака Джамаледдин не смог неверно истолковать их и выполнить совсем не то, что хочет от него повелитель! - невинно захлопал черными глазками джинн. Гарри сразу подумал, что этот Джамаледдин - тот еще хитрец. - Итак, каково же будет первое пожелание великого и мудрейшего Малик-бея ибн-Асада? - деловито осведомился джинн, доставая из кармана внушительную золотую чернильницу. Он заправски извлек из-за уха здоровенное павлинье перо и вытащил длиннющий пергаментный свиток из рукава, точно фокусник, извлекающий у себя из кармана бесконечную ленту. Край свитка упал на песок и развернулся на несколько метров. Джинн отчеркнул пером предыдущую надпись и накорябал что-то арабскими закорючками, а потом на чистейшем английском написал: "Малик-бей ибн-Асад", поставил арабскую цифру 1 и жадно впился в Гарри глазами. Гарри задумался. Какое у него может быть желание? Только одно... - А вы можете... сделать так, чтобы мои родители, которые умерли много лет назад, снова ожили и вернулись? - дрожащим голосом спросил Гарри, бросая мимолетный взгляд на кромку моря у самого горизонта, где были еле видны очертания двух плывущих назад силуэтов. Джинн пригорюнился. Он присел на корточки и вытер набежавшую слезу краем пергаментного свитка, размазав на нем чернила. - Как благороден мой господин! - подвывал он. - Как бескорыстен! Вместо того, чтобы пожелать себе богатства и славы, безграничной власти и поклонения миллионов подданных, он хочет вернуть к жизни своего отца и мать! Как мудр мой господин, как благороден и мудр! Нет, - решительно сказал Джамаледдин, скатывая свиток и пряча перо. - Этого я не могу сделать. Мертвых к жизни не вернешь, о мой повелитель. Они уходят навсегда, - грустно добавил он и виновато поглядел на Гарри. Парень вздохнул. Почему я знал, что это невозможно? Что же тогда можно пожелать? Кроме этого, у него все есть: друзья, любимая школа, почти настоящая семья... Что же ему не хватает? Нужно пожелать чего-то, что принесет пользу многим другим, не только ему. Он знал, что, кроме того, первого заветного желания, у него есть еще одно, но не знал, что ему на это ответит джинн. - А вы можете... - начал он неуверенно и замолчал. Джинн преданно смотрел ему в глаза, машинально почесывая волосатую ногу, и ждал, что пожелает Гарри. - Есть один... челове... В общем, один сильный черный колдун хочет покорить весь мир. Он убил уже многих моих друзей - и моих родителей, - при этих словах Гарри джинн вновь извлек шелковый платок и трагически высморкался в него. - Он бессмертен, и его ничего не может одолеть, но, может быть можете... Гарри запнулся, увидев, как сочувственно джинн качает лысой головой. Неужели, это значит "нет"? - Бедный, бедный мой юный повелитель! - драматично всхлипнул Джамаледдин. - Твой презренный раб был заключен в стекло этого мерзкого сосуда за убийство колдуна! - он в ярости пнул бутылку, и она покатилась по песку. - Поэтому, на мне лежит зарок - я не могу своими руками убивать людей! О, как такое