Пока Гарри стоял, замечтавшись, что‑то неожиданно ударило его по затылку. Он недоумённо оглянулся и увидел зависшую в воздухе книгу, шелестящую страницами словно крыльями. Гарри протянул было руку, но свободолюбивая книга упорхнула, не желая ловиться.
— Это была книга Полёты Как Они Есть: Левитация Или Крылья – Сделайте Выбор, – пояснил парень–консультант. – Удрала с утра из секции подвижных книг, теперь её уже не поймаешь. Вернётся только когда проголодается, если не вырвется на улицу. Тогда поминай как звали – улетит зимовать на юг, прибившись к стае диких гусей. Ха–ха, шутка!
Ребята решили хоть одним глазком взглянуть на подвижные книги. Этот отдел был обне–сён решёткой и находился на задах магазина. В нём даже Рон с Джинни никогда не были. А посмотреть было на что. Книги летали, ползали по полу и стенам, бегали, играли в прятки и дрались. Гоблинский словарь атаковал ядовитый справочник знаменитых ведьм–отравительниц, и теперь его обложка облезала клочьями – словарь явно отравился. Спецжурналы для вурдалаков громко смеялись, демонстрируя друг другу длинные зубы. Стайка летающих книг о полётах примостилась на жёрдочках под самым потолком, умудряясь спать посреди этого шума и гама. Несчастный продавец хватался за голову.
Гарри не выдержал и увёл Рона с Джинни оттуда. Они словно побывали в книжном зоо–парке.
— А там что за отдел, – спросил Гарри, кивая на маленькую незаметную дверцу, замаскированную под стенную панель.
Рон и Джинни только плечами пожали – они её никогда раньше не замечали.
— А это закрытая секция книг по чёрной магии. Туда ограниченный доступ, – проскрипел кто‑то над ухом.
Гарри повертел головой. Рядом никого не было.
— Ты не туда смотришь. Я на полке.
— Ты что, книга? Говорящая?
— Вот темнота! Настоящий маггл! Никогда настоящих книг не видел, что ли? Мало нас, конечно, осталось, но всё‑таки…
Гарри достал книгу с полки. На обложке её красовался пухленький старичок–бодрячок с аппетитной розовой лысинкой, белоснежными бакенбардами и щёчками–яблочками.
— Что уставился, невежа? – недовольно заворчал здоровячок. – Ещё и в руки взял без спро–са. Руки мыл?
— Простите, пожалуйста… – оторопело пробормотал Гарри. – Руки я мыл… Недавно, – совсем уж невпопад добавил он.
— Ну что ж, – обитатель книги остался вполне удовлетворён, – тогда разрешите представиться, юные джентльмены и прекрасная леди. Я – Феоктист–болтун. Я живу в книге. Собираю сплетни, байки, легенды, разные истории любовной направленности. Хотите, расскажу как Готфрид Славный убил короля троллей, похитившего его невесту? Или как Амарелла Прекраснейшая влюбила в себя триста рыцарей с помощью любовной настойки Клеопатры? Они все поубивали друг друга на поединках, сражаясь за честь лицезреть кончик туфельки Прекраснейшей…
— Вот идиоты! – искренне удивился Рон. – За коим дался им этот кончик туфельки? Умер‑ли ни за что…
— За любовь! Они воспевали красоту возлюбленной и соревновались за её любовь! Прав–да, они все поубивали друг друга без остатка, и Амарелла вышла замуж за своего конюха, между нами говоря, но это не важно. Эх, молодёжь, молодёжь… Что вы знаете о любви, что вы в ней понимаете… Красота высоких чувств для вас пустой звук! – Феоктист–болтун расстроился. – А ну поставь меня сейчас же на место, – рявкнул он на Гарри. – Не хочу дела иметь с такими обормотами, хотя мог бы рассказать вам массу интересных историй, – добавил он, смягчившись немного.
Гарри вернул говорящую книгу на место, пожимая плечами.
— Вероятно, я и вправду напрочь лишён благородства и чувства прекрасного, если не стремлюсь умереть ради лицезрения чьей‑нибудь туфельки, – насмешливо посетовал он.
— Не туфельки, а кончика туфельки, – со смехом поправил его Рон. – Да–а-а… не дотягиваем мы до средневековых джентльменов. Впрочем, и прекрасных дам сейчас нет, чтобы умирать ради их ботинка.
Услышав это, Джинни надулась, но смолчала, опасаясь нарваться на колкость. Она по опыту знала, что ни Рон, ни Гарри в карман за словом не полезут.
Пробираясь сквозь лабиринты книжных полок, они свернули не там и заблудились. Вдруг Рон, шедший впереди, споткнулся обо что‑то невидимое и растянулся во весь рост, но не на полу, а как‑то странно, над полом. Рон осторожно встал, ощупывая осязаемую пустоту под собой, и вдруг сказал: