— В общем да, не менее дорогой Сириус, – Снегг подхватил сарказм Блэка. – Там и правда хорошо. У самого древнего храма растёт много грегоний струнис, из которых делают настойку от зубной боли.
— Клятвенно обещаю вам, дорогой Северус, провести весь месяц ползая на коленках и собирая эти самые грегонии! – весело отозвалась Маргарет, а у Сириуса на лице отразился настоящий ужас. – Где‑то я ещё читала, что от них лучше ресницы растут… Пожалуй, мне не помешает орден Мерлина, надо бы создать масло для роста ресниц…
Блэк просто заскрипел зубами, представляя себе медовый месяц несколько по–иному.
— Знал бы, отвёз бы тебя на Лох–Несс, и дело с концом! Я бы свою стародавнюю работу по Несси дописал. Глядишь, тоже без ордена не остался бы…
Все рассмеялись. Подкатила карета, которую везли два тестраля, и Сириус невольно вздрогнул.
— Не могу отделаться от ассоциаций со смертью, когда вижу их… – пробормотал он.
Маргарет вдруг вцепилась ему в руку, побледнев.
— Значит, он не умер…
— Что? Кто? – не понял Сириус.
— Волан‑де–Морт! Я не вижу тестралей! Значит, он жив! Он снова где‑то скрывается ничего ещё не кончено.
— Этого следовало ожидать, – спокойно проговорил Дамблдор. – Волан‑де–Морт просто снова лишился тела, но теперь‑то он знает способ, как его вернуть. И он не преминет это сделать. Деятельность Ордена Феникса нельзя прекращать. Мы можем по–прежнему пользоваться твоим домом, Сириус?
— Конечно. Для жилья он всё равно непригоден. Самое место для штаба.
Маргарет и Сириус всех по очереди перецеловали, переобнимали и пожали всем руки. Снеггу Сириус руку пожал с явным неудовольствием, впрочем – взаимным.
— Уехали… – вздохнул Гарри. Они уехали и даже не заикнулись о том, что он будет жить с ними. В душу Гарри закрадывались уже не смутные, а явные и вполне обоснованные сомнения.
Снегг сразу же убрался в своё подземелье зализывать раны.
— Профессор Дамблдор, а Маргарет уволилась с работы? – спросил напряжённо Рон.
— Да, Рон, – подтвердил их худшие опасения старый директор. – Она вышла замуж, теперь ей надо заботиться о своей семье.
— Кто же будет учителем Защиты на следующий год? – озабоченно сдвинула брови Гермиона.
— Ещё не знаю, – честно ответил Дамблдор.
— Только не Снегг! – встревожился Гарри. – Хотя… Ведь эта должность проклята, и дольше года на ней никто не держится. Может быть и правда будет лучше взять на неё профессора Снегга?.. Год мы как‑нибудь вытерпим, а потом он уйдёт из школы навсегда!
Дамблдор искренне расхохотался. Очки–половинки запрыгали на крючковатом носу.
— Ну и выдумщик же ты, Гарри! И за что вы так не любите профессора Снегга?
— Мы его… гм… любим, но при этом мы очень скромны в выражении наших чувств, правда, ребята? – усмехнулась Гермиона, а Рон и Гарри согласно закивали головами.
— А если бы он ушёл из школы, то наша любовь к нему стала бы просто безгранична, ведь расстояние не властно над настоящими чувствами и делает истинную любовь ещё сильнее! – добавил Рон, сделав серьёзное лицо.
— Вы вынуждаете меня подумать над вашими словами, ребятки, – улыбнулся Дамблдор на прощанье и пошёл к себе.
…На следующее утро дым стоял коромыслом – ученики готовились к отъезду.
— Гарри, ты не видел мои новые носки?
— Гарри, тебе не встречалось моё перо, пёстрое такое?
— Гарри, ты сидишь прямо на моей выходной мантии, ну‑ка слезь с неё!
— Гарри, помоги мне, пожалуйста, запихать учебники в чемодан. Странно, когда я сюда ехал, всё прекрасно лезло. Наверное потому, что их бабушка укладывала…
У Гарри просто голова шла кругом. Сам он сложил вещи с вечера в отличие от остальных, решивших, что утро вечера мудренее.
Он долго думал, чем бы ему заняться, чтобы не мешаться под ногами собирающихся и укладывающихся, и надумал пойти попрощаться с Капризулей. Ведь тот потерял единственного друга – Волан‑де–Морт взорвал Яростный Жёлтый Глаз.
Переступив порог четвёртого этажа, Гарри оказался по щиколотку в воде, вернее – в слезах. Капризуля безостановочно и безутешно рыдал вот уже больше недели. Всхлипы доносились откуда‑то из стены, а по шву, соединяющему панели, тёк на пол ручеёк.
— Капризуля! Эй, это я, Гарри!
— Уходи… Я в печали… – раздались новые рыдания, ещё горше прежних.
— Я пришёл тебя пожалеть, выходи!
Взгляд Гарри упал на столик с конфетными обёртками – коллекцией маленького привидения. Желейные Слизнячки, – машинально прочитал Гарри, и в голове у него словно сложились воедино кусочки головоломки:
Ведь Маргарет – тогда ещё Мелисса – говорила мне, что это её любимые сладости. Кто ещё мог приносить обёртки от них Капризуле? Мне следовало бы сто лет назад обо всём догадаться, о том, что Маргарет и Мелисса – это один и тот же человек! А Чарли! Это же был Чарли Уизли, один из тех сорока трёх, которых мы нашли по справочнику выпускников. Если бы у меня соображалка получше работала… Скольких проблем тогда вообще бы не было…