У нее, конечно, были свои соображения насчет того, кто бы это мог быть, но при отце она их высказывать не стала.
— Cынок, а мы там вдвоем не поместимся? — поинтересовался отец. — А то у меня есть одна идея...
— Мальчишки... — с нежностью произнесла Элин, глядя, как две головы без туловищ уплывают в сторону кухни, откуда вскоре послышался мамин вскрик и звук разбившейся посуды. — Надеюсь, это была не мамина любимая чашка...
— Так это и есть ваш Хогвартс? — Мария Олсен рассматривала фотографии, выданные всем маглорожденным ученикам специально для того, чтобы удовлетворять любопытство непосвященных в тайну родственников.
Элин с Гарри переглянулись. Этого момента они опасались последние несколько дней, едва узнали, что на рождественский обед к ним приедут обе бабушки.
— Да, ба, — Элин по обоюдному согласию вызвала огонь на себя, поскольку язык у нее был подвешен намного лучше. — Красивая, правда?
— Что-то я не слышала о такой, — подозрительно произнесла бабушка Роза. — А ведь я знаю большинство престижных частных школ.
— Она очень закрытая и не рекламирует себя, — выдала Элин «домашнюю заготовку». — Туда отбирают только особо одаренных учеников.
— Закрытая частная школа в горах, рядом с озером... — задумчиво произнесла Мария. — Она случайно не в северной Швеции?
— Господь с тобой, мама! — улыбнулся Эрик. — Что бы наши дети делали в Швеции? Она в Шотландии.
Мария после этих слов испытала явное облегчение, а вот Роза, наоборот, как-то подобралась.
— Школа в Шотландии? Хм. И что же вы там изучаете?
— У нас специальная программа, — пожала плечами Элин. — И, ба, не надо нас спрашивать по предметам, ладно? У нас же каникулы, а нам и так кучу сочинений назадавали...
По виду бабушек было заметно, что ответы их не вполне удовлетворили, но больше они к вопросу об учебе не возвращались, и Элин мысленно поставила себе пятерку за умение врать, не сказав при этом ни слова неправды.
— Мария, дорогая, мы можем вызвать одно такси на двоих, — произнесла бабушка Роза, когда обед подошел к концу. — Нам ведь по пути, не так ли?
— О, конечно, я и сама хотела предложить то же самое, — ответила Мария, прекрасно знавшая, что сватья живет на другом конце Лондона от нее.
Дождавшись машину, они распрощались с детьми, расцеловали внуков и долго махали им руками через заднее стекло, пока дом не скрылся за поворотом.
— Итак, северная Швеция, — произнесла, наконец, Роза.
— Да. Смешно, правда? — живо откликнулась Мария. — Не представляю, с чего это она пришла мне в голову. Не иначе, детство вспомнила, до войны мы жили совсем недалеко от шведской границы...
— Там тоже была частная закрытая школа, которая сама отбирает особенных учеников? — спросила Роза. — Про которую не написано ни в одном справочнике?
— И которая расположена в очень безлюдной местности, — подхватила Мария. — С очень специальной программой, про которую дети не хотят рассказывать.
Они переглянулись и, не сговариваясь, потянулись к рукоятке, закрывающей перегородку между салоном и водителем.
— Ладно, дорогая, что ты знаешь?
25 декабря 1991 — 5 января 1992 года
Две недели каникул пролетели, словно их и не было. Гарри таки прокатил отца на новой метле, предварительно убедившись, что наложенные на нее продавцом антимагловские дезиллюминационные чары надежно закрывают от посторонних взглядов всех пассажиров. Он не делал резких финтов и не разгонялся до максимальной скорости, но и простого полета над верхушками деревьев хватило, чтобы Эрик Олсен слез с метлы с восхищенным выражением на лице и горьким сожалением о том, что он сам на такое не способен.
А вот мамы хватило лишь на то, чтобы подняться над землей всего на несколько метров. Посмотрев вниз с высоты второго этажа, она крепко зажмурилась и очень-очень спокойным голосом попросила опустить ее обратно, и желательно всю целиком.
Букля-Хедвига отлично освоилась у них в доме, по достоинству оценила близость леса, в котором можно было поохотиться, и ничуть не страдала от того, что хозяева предпочитают называть ее двумя разными именами. Совиной работы у нее пока не было, так что большую часть времени она проводила вместе с Элин, которая целые дни просиживала в кресле, забавляясь со своей новой игрушкой — компактным архивом «Ежедневного пророка» за последние сто лет. Весь архив был напечатан мелким шрифтом на такой тонкой бумаге, что тридцать с лишним тысяч номеров уместились в один небольшой том. Читать их можно было с помощью волшебной лупы, позволявшей одновременно и видеть весь номер, и разбирать каждую букву. К сожалению, до системы поиска волшебники пока не додумались, и Элин очень жалела, что магловские технологии еще не дошли до того состояния, в котором этот том можно было бы запихнуть в сканер и оцифровать.
Первое, что бросилось ей в глаза при просмотре старых номеров — это постепенное сокращение статей на политические темы и замещение их скучными обсуждениями толщины стенок котлов, светскими сплетнями о том, кто с кем танцевал на последнем корпоративе в департаменте магического транспорта, да сенсациями в духе «кофе с молоком вызывает рак». Причем это явно не была инициатива одного человека, тенденция прослеживалась на протяжении всего столетия, независимо ни от личности главного редактора, ни от того, кто сидел в кресле министра.
Тем не менее, даже в этом ворохе мусора можно было отыскать немало полезной информации. Взять хотя бы ежегодные протокольные статьи «В этом году в Хогвартс поступили...» и «В этом году Хогвартс окончили...», из которых она узнала, например, что профессор зельеварения был единственным Снейпом, учившимся в Хогвартсе за последние сто лет, что значило, что его отец был маглом.
«Интересно, слизеринцы в курсе, что их декан — как минимум, полукровка, а то и вовсе презренный маглорожденный? — подумала она. — Хотя его отец ведь мог учиться за границей... А что мы вообще знаем про другие школы?»
Через полгода учебы ей наконец-то пришла в голову очевидная мысль о том, что звание «лучшей в мире школы магии», которым так гордился Хогвартс, подразумевает наличие в этом самом мире и других школ.
22 февраля 1992 года
Матч Слизерин — Когтевран в этом сезоне был решающим. Подопечные Снейпа, и так имевшие солидное преимущество по очкам, в случае второй подряд победы с крупным счетом практически гарантировали себе кубок, независимо от результатов последующих игр. Победа же Когтеврана (или хотя бы его поражение с минимальным разрывом) оставляли шансы не только ему самому, но и Пуффендую с Гриффиндором.(12) Надо ли говорить, на чьей стороне были симпатии трех факультетов из четырех?
Впрочем, поддержка стадиона пока что мало помогала когтевранцам.
— Слишком несогласованно... — качал головой Седрик. — Что они творят? Ну вот, еще десять очков потеряли!
— Ужасная команда, — вторила ему сидящая рядом Элин. — Я даже не знаю, кто играет хуже, их охотники или их вратарь.
— Дэвис еще ничего, а вот два других охотника — просто кошмар, — согласился Седрик. — Они и с нами так же плохо играли.
— Я как-то не заметил, — сказал Гарри.
— А ты и не должен был, — усмехнулся товарищ. — Ловец, который смотрит за игрой охотников, никогда не поймает снитч.
Вновь ударил гонг, и счет на табло изменился еще на десять очков.
— 180:50. Похоже, все, Снейп может не опасаться, что кубок покинет его кабинет, — раздосадовано произнес Седрик. — С такой разницей они уже, считай, выиграли, если только...
— Снитч! — воскликнул вдруг Гарри. Сидящие рядом с ним студенты вскочили с места, как будто это могло помочь им разглядеть маленький золотой шарик на другом конце поля.