— Этот твой мальчишка с дурацкой кличкой?
Дамблдор кивнул.
— Н-да, это многое объясняет, — Гриндевальд задумался. — Что ж, если коротко, то, создавая крестраж, волшебник убивает жертву, покупая тем самым возможность остаться после смерти в этом мире и, в теории, возродиться вновь. Возраст и магические способности жертвы тут, в отличие от других способов, совершенно не важны, важен лишь факт насильственной смерти. В момент убийства волшебник отделяет часть своей личности... Как бы так сказать... Часть своих желаний, мыслей, надежд, способностей, черт характера...
— То есть, часть души, — подсказал Дамблдор. — Это я знаю, я читал «Тайны наитемнейшего искусства».
— Душа или нет, называй как хочешь, — отмахнулся Гриндевальд. — Мне не нравится подобная терминология, но это не важно. Важно, что при создании крестража происходит не копирование, а изъятие, и та... хм... Ну хорошо, та душа, что остается в теле, навсегда лишается какой-то части себя. В свое время я исследовал этот вопрос и пришел к выводу, что после создания крестража у человека ослабляются все те качества, от которых он подспудно хотел бы избавиться, и, соответственно, усиливается то, что он полагает полезным. Именно поэтому я в свое время не воспользовался таким способом обретения бессмертия, хотя методику знал, а необходимость человеческой жертвы, как ты знаешь, меня в то время не смущала. Создать крестраж — это, по сути, перестать быть собой, а совершить самоубийство ради бессмертия... По-моему, это немного глупо.
— Так вот оно что... — Дамблдор вздохнул. — Что ж... Полагаю, тебе будет интересно узнать, что этот, как ты выразился, «мальчишка с дурацкой кличкой», скорее всего создал не один крестраж, а несколько. И что хуже всего, один из осколков души, вероятно, сейчас находится в теле мальчика.
— А, ну так с этого и надо было начинать, — Гриндевальд усмехнулся. — Ты хочешь знать, можно ли уничтожить крестраж, сохранив жизнь ребенка? Увы... Мне известно три способа уничтожения крестража — адское пламя, яд василиска и Авада от владельца. Для живого существа все три смертельны.
— Яд василиска нейтрализуется слезами феникса, — заметил Дамблдор.
— ...и те же слезы восстановят и сам крестраж, — возразил Гриндевальд.
— А если попытаться перенести крестраж в другой объект...
— ...то выделившаяся при разрушении связи энергия убьет мальчика еще быстрее, чем все другие способы. Можешь посчитать сам, если не веришь.
— Жаль... — Дамблдор помолчал. — Тогда у меня к тебе еще один вопрос. Духу для воплощения будет нужно новое тело. В каких ритуалах для его создания требуется кровь волшебника?
— Ну, Альба, ты меня разочаровываешь, — протянул Гриндевальд. — Во всех. Ты мог бы и сам догадаться, это же темная магия, там обряды, в которых не нужна кровь, можно по пальцам пересчитать.
— Да я так и думал, просто хотел убедиться, — Дамблдор снова вздохнул. — Что ж, похоже, у меня нет выбора.
— Я бы тебе посочувствовал, — Гриндевальд пожал плечами, — но ты же знаешь, я рационалист. Пожертвовать одним человеком сейчас или допустить гибель многих в будущем — для меня ответ очевиден. Да и для тебя тоже, не правда ли? Разница между нами лишь в том, что я легко соглашаюсь принять неизбежное, ты же воспринимаешь все слишком близко к сердцу.
— И поэтому ты здесь, — сказал Дамблдор.
— И поэтому я здесь, — согласился Гриндевальд. — И откровенно говоря, в данный конкретный момент я бы с тобой не поменялся.
Часы в кармане Дамблдора заиграли «Ах, мой милый Августин», и он со вздохом поднялся на ноги.
— Пора. Я бы с удовольствием поболтал еще, но у меня скоро важная встреча... Ты не будешь против, если я к тебе еще загляну?
— Заглядывай, почему нет, — пожал плечами Гриндевальд. — Я, как ты понимаешь, посетителями не избалован.
[31] AU. В каноне Гриндевальд сидел на цепи в каменном мешке.
25 июня 1994 года, 17:00
— Гроза, дерево, крик, собака... — Элин оторвала взгляд от магического кристалла. — Точно то же самое, что я уже видела, профессор. Только изображение более четкое.
— Это значит, что события приближаются, — Трелони тяжело вздохнула. — Поступь Рока неумолима... Я бы сказала, что тебе грозит смертельная опасность, но ты ведь не поверишь.
— Однажды, когда я была маленькой, — сказала Элин, — я спросила маму, зачем нужны адвокаты? Почему люди просто не прочитают все законы, которые записаны в книгах? Мама засмеялась и ответила, что как бы ясно ни был написан закон, разные люди в разных ситуациях все равно будут понимать его по-разному... Знаете, я думаю, к предсказаниям это тоже относится. Тем более, что они никогда не бывают абсолютно точными. Я знаю, вы не хотите, чтобы вас воспринимали всерьез, потому что боитесь, что ваши слова определят чужие судьбы. Но ведь известны примеры того, как пророчество, в которое поверило множество людей, сбывалось совсем не так, как думали.
— Это лишь исключения, нарушающие обычный порядок вещей, — ответила Трелони. — Именно потому они и стали известны. Но, впрочем, если ты хочешь сопротивляться судьбе... Кто я такая, чтобы тебе мешать? Иди. Когда спустишься, пригласи сюда Лонгботтома. И передай ему, чтобы он не расстраивался из-за чашки.
— Какой чашки?
— Этой, — профессор достала из серванта голубую чашку и аккуратно установила ее на самый край стола. — Вообще-то он должен разбить розовую, но мне ее жалко. А раз уж будущее можно менять...
25 июня 1994 года, 18:30
Почта ученикам обычно доставлялась по утрам, поэтому Гарри немало удивился, когда в конце ужина увидел, как шесть сов, с трудом удерживавших длинный тяжелый сверток, влетели в Большой зал и направились прямиком в его сторону. Сбросив свою ношу в проход между столами, они не стали ждать угощения, а тут же развернулись и вылетели в открытое окно. Седьмая сова, бросившая в руки Гарри письмо, последовала примеру своих товарок.
— Это от Сириуса! — Гарри распечатал конверт. — «Дорогой Гарри, я не уверен, что останусь в Англии до твоего дня рождения, поэтому посылаю подарок заранее. Считай его подарком за все те годы, которые я пропустил. PS: Постарайся не привлекать внимания, пусть новая метла станет сюрпризом для твоих соперников».
— И чтобы не привлекать внимания, он отправил посылку прямиком в Большой зал, — Элин возмущенно фыркнула. — В этом весь Сириус...
Гарри осторожно надорвал бумагу, увидел выгравированное на древке название и восхищенно вздохнул.
— Молния? Она же дорогая!
— Тут приписка на обороте, — сказала Элин, взяв в руки письмо. — «Только не вздумай отказываться, у рода Блэк и так денег больше, чем я могу потратить».
— Ну раз он так настаивает, — в голосе Гарри не было ни капли сожаления. — Пойдем, опробуем ее на улице.
— Но нам же нельзя выходить из замка, — попыталась возразить Гермиона.
— А мы во внутреннем дворике, — ответил Гарри. — Правда, там особо не разгонишься, но хоть что-то...
К их удивлению, несмотря на хорошую погоду, внутренний двор Хогвартса был совершенно пуст.
— Странно, где все? — удивилась Гермиона. — Экзамены же кончились.
— Слушают колдорадио, — ответил Гарри. — Сегодня открытие чемпионата мира, Англия играет с Трансильванией.[32] Ха, не понимаю, какой интерес слушать квиддич? На него смотреть надо.
— Ты просто избалованное дитя цивилизации, — засмеялась Элин. — Забыл, что рассказывала бабушка Мария про то, как они всей деревней собирались у репродуктора, чтобы за своих поболеть?
— Твоя бабушка слушала по радио квиддич? — изумилась Гермиона.
— Зачем квиддич? Футбол! Олимпиада тридцать шестого года в Берлине, сборная Норвегии тогда завоевала бронзу, обыграв поляков со счетом три — два... Бабушка часто нам про это рассказывала, потому что она в тот день познакомилась с дедушкой. Помнишь, Гарри?
Гарри не ответил. Поспешно сорвав упаковку, он осторожно провел рукой по отполированному древку, коснулся пальцами выгравированного на нем серийного номера, уселся на метлу и в тот же момент свечой взмыл в высь.