«Ежедневный пророк» напечатал пространную, перегруженную терминами статью, которая, в конечном итоге, не оставила равнодушным никого из сидящих в Зале.
— Министерство издало приказ о замораживании абсолютно всех счетов, — расшифровала Гермиона, перечитав статью четыре раза. — Ну, если они этим не загонят Лорда в угол, тогда не знаю, как еще.
Она не поленилась растолковать друзьям, что под этим подразумевается. По мнению «авторитетного источника», в случае, если Гринготтс вообще перестанет выдавать деньги, а Косой переулок временно закроют, это поспособствует выявлению сфер деятельности, из которых Волдеморт черпает свои ресурсы. Гарри хотелось бы верить, что это так, но даже Рон решил, что это «слишком».
— Ты посмотри, магам «рекомендуется делать покупки в маггловских продуктовых магазинах»! Мерлин, скольких ты знаешь колдунов, которые в состоянии хотя бы пересчитать маггловские деньги?! Не говоря уже о том, что ни один банк, кроме Гринготтса, не производит обмен галеонов на эти, как их, ну?..
Гарри кивнул; он помнил, какие трудности с пересчетом фунтов возникали у мистера Уизли, а ведь тот весьма интересовался жизнью магглов и в этом смысле был нетипичным колдуном.
— Что же, такого рода предосторожности в первую очередь, к сожалению, ограничивают порядочных людей, — с грустью констатировала Гермиона.
Рон оказался прав. В следующие дни газетные заголовки носили главным образом возмущенный характер, публикуя искренние мнения простых граждан магического сообщества, но не забывая смягчать их цензурой. Впрочем, общие настроения взрослых были переданы достаточно ясно. В «Хогвартсе» тоже не остались равнодушными к приказу министра, в этом Гарри имел возможность убеждаться в этом постоянно.
— Теперь от родителей карманных денег не дождешься, — возмущался третьеклассник.
— Зачем тебе? Все равно в Хогсмид не пускают, — посыпались возгласы со всех сторон.
Вслушиваясь в недовольный хор, Гарри всякий раз подумывал, что этим детям не вредно было бы побывать с ним на кладбище, тогда они лучше поняли бы обстановку. Уставшие от предосторожностей ученики, совершенно не понимающие их смысла, а возможно, подстегиваемые присутствием Амбридж, при каждом удобном случае выражали протесты.
Директор Фадж и весь учительский состав под его руководством как могли, разъясняли необходимость подобных мер. А ученики пачками получали гневные письма из дома.
— Я слышала, Амбридж очень хотела бы раздавать наказания, но директор пока удерживает ее от этого, — поведала на третий день Лаванда. — Мерлин, тогда они совсем разозлятся! И что будет?
Но недовольство продолжалось до тех пор, пока не начались аресты явных и тайных сторонников Темного лорда. Каждое такое событие широко освещалось в прессе, часто, по мнению Гермионы, выкладывались совершенно излишние подробности происхождения и биографии уличенных преступников. В один прекрасный день объявили о задержании высокопоставленного чиновника, при взгляде на фамилию которого Рон пораженно присвистнул.
Необходимость собраться и обсудить план дальнейших действий в таких условиях казалась Гарри очевидной, и, как назло, он почти сквозь стены чувствовал на себе сверлящий взгляд Долорес Амбридж.
— Я слышал, она пытается заставить Фаджа, чтобы он нанял горных троллей охранять вход в Комнату необходимости, — потихоньку сообщил Эрни. — Причем она даже не хочет рассказать Фаджу, что там есть Комната необходимости, так что он абсолютно не понимает, зачем ей надо, чтобы тролли разгуливали по школьному коридору.
Но собраться все же было нужно, а подобраться к заветному месту под неусыпным оком помощника директора никто не решался. Учителя же, после вылазки на кладбище, более не стремились поддержать своих учеников; по этому поводу Гермиона даже имела неприятную беседу с профессором МакГонагол, которая категорично запретила им рисковать и просила передать Гарри, что «избранность — не повод совать голову в петлю». Каждый раз, как они виделись, завуч «Гриффиндора» сурово оглядывала его.
Профессор Стебль и вовсе оказалась на особом счету. Абридж взяла моду присутствовать на всех ее уроках на седьмом курсе, ходила между рядами и пресекала любую попытку заговорить, тут же разражаясь потоком замечаний.
По такому случаю Пэнси Паркинсон предложила свое решение.
— А пойдемте в комнату старост, — озадачила она честную компанию на перемене, предшествующей заклинаниям. — Все равно там никто никогда не собирается. Думаю, Амбридж даже не знает, где она находится.