— Точное расстояние до этой комнаты отсюда вниз будет сколько? — спросил Эрни.
— Не знаю, — развел руками Гарри. Им владели паника и азарт.
— Я знаю. Я читала, — заявила Гермиона и назвала немыслимую цифру, которая не задержалась в памяти Гарри. — Я сейчас, я настрою его, как надо, хорошо бы на такой глубине было только одно помещение…
Гарри заметил, что у Гермионы губы совсем белые.
— Что случилось? — потребовал он.
— А. Маклаген, — небрежно бросил Малфой.
— Да, это было что-то, — кивнул, поежившись, Рон.
Гарри понимал, что времени все меньше; он даже не знал, что именно нужно Волдеморту в Тайной комнате, знал только, что необходимо его остановить. И все же переживание за подругу пересилило здравый смысл, и Гарри, едва сдержавшись, чтобы не похлопать ее по плечу, спросил:
— Он что-то хотел сделать тебе, Гермиона?
— Вот именно, только хотел. Он произнес проклятье, прежде чем выхватить палочку. У него заряд и сработал. В общем, снесло всю, скажем так, задницу, — объяснил Драко и тоже не удержался от того, чтобы поморщиться. — Картинка была та еще. Теперь его будут ремонтировать в Азкабане. Ты будешь настраивать портшлюс или нам сбегать за кем-нибудь еще? — прикрикнул он на Гермиону.
Это, казалось, привело ее в чувство. Властным жестом Гермиона велела ему отойти от коробки.
Впоследствии Гарри совершенно не помнил, что делал и о чем думал те несколько минут, что она возилась, но тогда они показались ему непозволительно длинными. И знакомый рывок, сам по себе совсем не приятный, он принял, как долгожданное успокоительное. И вот он снова стоял на сыром полу Тайной комнаты.
Они оказались в центре длинного темного зала, о размерах которого Гарри успел позабыть. Между каменными колоннами со змеями, что поддерживали высокий потолок, утопавший во тьме, сновало несколько капюшонов. Они отбрасывали длинные черные тени в неверном зеленоватом свечении, наполнявшем зал.
В комнате у ног статуи Слизерина находилось около двух десятков Упивающихся смертью. Они возились возле василиска, по мнению Гарри, уже тогда, когда Волдеморт только поднимался в кабинет директора. Сам Волдеморт стоял рядом и наблюдал за ними. Даже не глядя на лицо Темного лорда, Гарри чувствовал, что эта работа очень важна для него. Появление новых лиц на сцене его никак не обрадовало. Было слышно, что он что-то коротко приказал; тотчас несколько его слуг оставили работу и устремились к Гарри и остальным.
Ребята держали палочки наготове. Гарри решился сделать несколько шагов навстречу, дуэли все равно было не избежать. И, когда Упивающиеся смертью оказались достаточно близко, он первым выкрикнул:
— Ступефай!
Красный луч ударил не самого ближнего Упивающегося Смертью; тот упал. Но тех, кто оставался в строю, было человек десять. Тот, кто был изначально мишенью, успел отпрыгнуть, и проклятье не задело его. Он бежал, направляя палочку на Гермиону — та как раз начинала целиться, но ее явно опережали.
— Авада… — зарычал человек в маске и капюшоне.
Гарри не сразу понял, почему он и еще два его товарища вдруг поднялись в воздух и отлетели почти до колонны на противоположной стороне комнаты. В воздухе лишь сверкнуло что-то, похожее на большой белый маятник. «Пожалуй, удара бивнем и в самом деле следует опасаться», — решил Гарри.
В ту сторону немедленно полетело несколько проклятий, но все они ударили в пустоту, ведь обратно превратившийся Гойл, при всех своих габаритах, был гораздо меньше моржа.
Но Гойл почти поравнялся с ними, и значительно опережал товарищей. Он остался один, и потому, конечно, подставил себя под удар. Малфой и Эрни воспользовались тем, что нападающие на Гойла отвлеклись, и выкрикнули заклинания.
У Гарри мельтешило в глазах, он сам посылал и посылал проклятья вперед, кто-то из врагов взвыл, кто-то упал, и его проклятье полетело в сторону. Кто-то с незнакомым голосом выкрикнул:
— Экспеллиармус!
Палочки, выскользнув из рук не только Луны, но и ее соперника, отлетели в сторону. Рон бросился наперерез Упивающемуся смертью, чтобы дать девушке фору.
Между тем бледный высокий колдун, в котором Гарри узнал Рудолфоса Лестранжа, прицелился.
Мгновение спустя Малфой был разоружен, а его палочка скрылась в кармане противника. Лицо слизеринца исказила злость и ненависть.
— Прощай, предатель, — прошипел Лестранж, прыгнул вперед и прицелился снова.
Но Малфой исчез. Вместо него на Лестранжа бросился белый хорек. Первым делом он тяпнул врага за шею.
Если бы не изумление, вызванное этой метаморфозой и воплем Лестранжа, Гарри не дал бы себя атаковать. И его палочка, бесценная палочка, единственная для него на всем свете, выскочила из пальцев и, описав дугу, со стуком упала на каменный пол в десяти метрах от него.