— Кто она? — спросил он, с отвращением взирая на подпись.
— Вы её видели, — объяснил Гарри. — Она — мама Рона, моего друга, она встречала его с «Хог…»… с поезда из школы.
Он чуть не сказал «Хогварц Экспресс», а это был верный способ разозлить дядю. Под крышей дурслеевского дома запрещалось упоминать название школы, где учится Гарри.
Дядя Вернон сморщился, как будто вспомнил нечто ужасно противное.
— Такая толстуха? — выдавил он после долгого раздумия. — С кучей рыжих детей?
Гарри нахмурился. Он подумал, что со стороны дяди Вернона, пожалуй, немного слишком называть кого-то «толстухой», когда его собственный сын Дудли наконец достиг того, чем грозило всё его развитие с трехлетнего возраста, и таки сделался поперёк себя шире.
Дядя Вернон продолжал изучать письмо.
— Квидиш, — пробормотал он себе под нос. — Квидиш… что ещё за ерунда?
Гарри ощутил второй укол раздражения.
— Это спортивная игра, — коротко ответил он. — В неё играют на мёт…
— Тихо, тихо! — замахал руками дядя Вернон. Гарри с известным удовлетворением отметил, что дядя запаниковал. Судя по всему, его нервы не выдерживали упоминания о мётлах в его собственной гостиной. Он попытался уйти от реальности, вновь погрузившись в тщательное изучение письма. Гарри смотрел, как его губы беззвучно произносят слова: «пришлёт ответ как можно скорее нормальным способом». Дядя скривился.
— Что она хочет сказать, «нормальным способом»? — выплюнул он.
— Нормальным для нас, — сказал Гарри и, раньше чем дядя успел остановить его, добавил:
— ну, знаете, совиной почтой. Это нормально для колдунов.
Дядя Вернон вознегодовал так, словно Гарри произнёс самое грязное на свете ругательство. Содрогаясь от гнева, он нервно стрельнул глазами в сторону окна, наверное, ожидая увидеть прижатые к стеклу уши соседей.
— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не упоминал о своей ненормальности в моём доме? — зашипел он. Его лицо приобрело оттенок спелой сливы. — Стоишь передо мной в одежде, которую мы с Петунией тебе дали…
— После того, как Дудли доносил её до дыр, — холодно бросил Гарри. И в самом деле, на нём был свитер настолько большой, что рукава пришлось закатывать пять раз, прежде чем стало возможно что-то делать руками, и свисавший до колен невероятно мешковатых джинсов.
— Я не позволяю тебе разговаривать со мной таким тоном! — заявил дядя Вернон, дрожа от ярости.
Но Гарри не собирался всё это безропотно сносить. Прошли те времена, когда ему приходилось подчиняться идиотским правилам Дурслеев. Как он не сидит с Дудли на его диете, так и не позволит лишить себя удовольствия побывать на финале кубка. По крайней мере, сделает всё, что в его силах.
Чтобы успокоиться, Гарри глубоко вдохнул, а затем сказал:
— Значит, мне нельзя поехать на чемпионат? Ладно. Можно тогда я пойду? Мне нужно закончить письмо Сириусу. Ну, знаете — моему крёстному.
В точку! Ему удалось произнести волшебное слово. Багрянец стал пятнами сходить с лица дяди, и оно сделалось похоже на плохо перемешанное черносмородиновое мороженое.
— А ты… переписываешься с ним? — псевдо-спокойным тоном спросил дядя Вернон. Но Гарри видел, как зрачки маленьких глазок сократились от страха.
— А?… Ага, — небрежно обронил Гарри. — Он уже некоторое время обо мне ничего не слышал и, если я не напишу, может подумать, что что-нибудь случилось.
И умолк, наслаждаясь произведённым эффектом. Он почти что видел, как под густыми, тёмными, расчёсанными на ровный пробор волосами дяди заворочались шестерёнки. Если запретить Гарри писать Сириусу, тот может подумать, что с крестником плохо обращаются. Если запретить Гарри поехать на матч, то он напишет об этом Сириусу, и тогда тот точно будет знать, что с крестником плохо обращаются. В результате оставалось только одно. Гарри наблюдал процесс формирования решения в голове дяди, точно большое усатое лицо было прозрачным. Гарри старался не улыбаться, сохранять на лице абсолютно пустое выражение. Наконец…
— Ладно. Можешь ехать на этот свой идиотский… этот дурацкий кубок. Только напиши своим этим… как их… Уэсли, чтобы они сами тебя забирали. У меня нет времени развозить тебя по всей стране. И можешь остаться у них до конца лета. Да, и напиши своему… крёстному, скажи… скажи, что ты едешь на матч.
— Хорошо, — радостно ответил Гарри.
Он развернулся и направился к двери, еле удерживаясь от желания подпрыгнуть и заорать от восторга. Он едет!.. Едет к Уэсли и увидит финал!
Выйдя в холл, он чуть не столкнулся с Дудли, который ошивался под дверью в надежде подслушать, как ругают Гарри. Он был явно потрясён, увидев на лице у Гарри довольную улыбку.
— Завтрак был замечательный, правда? — невинно сказал Гарри. — Я прямо объелся, а ты?
Дудли оторопел. Гарри расхохотался и, прыгая через три ступеньки, взлетел наверх и скрылся в своей комнате.
Первым делом он увидел, что Хедвига вернулась. Она сидела в клетке, смотрела на Гарри огромными янтарными глазами и щёлкала клювом тем особым способом, который всегда выражал у неё раздражение. Источник раздражения выявился почти мгновенно.
— ОЙ! — вскрикнул Гарри.
Ему в висок врезался… маленький, серый, покрытый пёрышками теннисный мячик. Гарри возмущённо потёр голову, поднял глаза, чтобы выяснить, что его ударило, и увидел крошечного совёнка, такого маленького, что он свободно мог поместиться на ладони. Совёнок как запущенная петарда с жужжанием носился по комнате. Тут Гарри осознал, что совёнок бросил к его ногам письмо. Он наклонился, узнал почерк Рона и вскрыл конверт. Внутри лежала наспех нацарапанная записка.
Гарри! ПАПА ДОСТАЛ БИЛЕТЫ!!! Матч Ирландия — Болгария, в понедельник вечером. Мама написала муглам, чтобы они разрешили тебе приехать к нам. Может, они уже получили письмо, не знаю, сколько идёт мугловая почта. На всякий случай решил послать тебе со Свином записку.
На слове «Свин» Гарри вытаращил глаза, а потом посмотрел на крошечную птичку, сосредоточенно наворачивавшую круги вокруг люстры. Никогда он не видел ничего менее похожего на свинью. Может, он не разобрал почерк? Он продолжил чтение:
Мы приедем за тобой в любом случае, нравится это муглам или нет, ты не должен пропустить кубок, только мама с папой сказали, что будет приличнее, если мы сначала спросим разрешения. Если они скажут да, срочно посылай Свина обратно с ответом, и мы приедем и заберём тебя в пять часов в воскресенье. Если они скажут нет, срочно посылай Свина с ответом, и мы всё равно приедем и заберём тебя в пять часов в воскресенье.
Гермиона приезжает сегодня во второй половине дня. Перси пошёл работать — в департамент международного магического сотрудничества. Пока будешь у нас, не говори ничего про заграницу, а то у тебя штаны от скуки сползут.
Увидимся!
Рон
— Да угомонись ты! — прикрикнул Гарри. Совёнок трепыхал крылышками прямо у него над головой и отчаянно клекотал от (только и мог предположить Гарри) гордости по поводу того, что он сумел не просто доставить письмо, но доставить его по назначению. — Иди сюда, понесёшь обратно ответ!
Совёнок плюхнулся на клетку Хедвиги. Та смерила его ледяным взором, как будто говоря, только посмей подойти ближе.
Гарри схватил орлиное перо, чистый лист пергамента и написал:
Рон, всё в порядке, муглы разрешили мне поехать. Увидимся завтра в пять. Я не доживу!
Гарри
Он скатал записку в маленький комочек и привязал его к крошечной лапке, с огромными сложностями, потому что совёнок подпрыгивал на месте от нетерпения. Как только записка была прилажена, совёнок взмыл в воздух. С бешеной скоростью он вылетел в окно и был таков.
Гарри повернулся к Хедвиге.