— Без ложной скромности могу сказать, Гарри, что мне всегда удавалось очаровывать всякого, кто был мне нужен. Вот и Джинни изливала мне душу, и ее душа оказалась именно такой, какая и требовалась. Я набирался жизненных сил, питаясь ее потаенными страхами и самыми сокровенными тайнами, и вскоре окреп настолько, что маленькая мисс Уизли уже не могла мне противостоять. И тогда я начал делиться с мисс Уизли некоторыми своими секретами и наполнять ее тайнами моей души…
— Что ты хочешь сказать? — едва смог вымолвить Гарри, у которого внезапно пересохло во рту.
— Неужели ты до сих пор не догадался, Гарри Поттер? — вкрадчиво произнес Риддел. — Это Джинни Уизли открыла Таинственный чертог. Это она передушила всех школьных петухов, и она же писала на стенах устрашающие послания. Наконец, это она натравила змея Слиттерина на четверых мутнокровых выродков и кошку этого сквиба.
— Я не верю, — прошептал Гарри.
— Напрасно, — равнодушно сказал Риддел. — Разумеется, вначале она не ведала, что творит, и это было весьма забавно. Жаль, что ты не читал ее последних записей… Они стали куда более любопытными… «Дорогой Том, — начал цитировать Риддел, не отрывая глаз от искаженного ужасом лица Гарри, — мне кажется, я теряю память. Моя мантия вся в петушиных перьях, а я не представляю, откуда они взялись. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что делала в канун Дня всех святых; знаю только, что было совершено нападению на кошку, а моя мантия оказалась перепачканной краской. Дорогой Том, Перси все время говорит, что я бледная и на себя не похожа. Боюсь, он меня подозревает… Сегодня произошло еще одно нападение, а я не знаю, где была в этот момент. Что мне делать, Том? По-моему, я схожу с ума… Мне уже кажется, что я и есть тот самый монстр!»
Кулаки Гарри были сжаты так крепко, что ногти впивались в ладони.
— Прошла целая вечность, прежде чем глупышка Джинни перестала доверять своему дневнику, — продолжал Риддел. — Но, в конце концов, у нее все-таки появились подозрения, и тогда она попыталась избавиться от дневника. И вот тут-то на горизонте появился ты, Гарри. Ты нашел мой дневник, и это доставило мне несказанную радость. Его мог взять кто угодно — но нет! — он оказался именно у тебя, у человека, встречи с которым я так страстно жаждал…
— Зачем тебе нужна была встреча со мной? — спросил Гарри, едва сдерживая кипевший в нем гнев.
— Видишь ли, Гарри, Джинни мне поведала увлекательнейшую историю твоей жизни, — Риддел скользнул взглядом по молниевидному шраму на лбу Гарри, и выражение его лица стало еще более алчущим. — Я понял, что мне необходимо было ближе узнать тебя, встретиться с тобой и побеседовать, если удастся. И вот, чтобы завоевать твое доверие, я решил сделать тебя свидетелем того, как я героически поймал с поличным этого недоумка Хагрида.
— Хагрид — мой друг, — проговорил Гарри дрогнувшим голосом. — Выходит, ты нарочно его подставил? А я-то думал, что произошла ошибка…
Риддел вновь рассмеялся высоким, тонким голосом.
— Это было мое слово против слова Хагрида, Гарри. Поставь себя на место старика Армандо Диппета. С одной стороны Том Риддел, бедный сирота, но при этом такой блестящий и отважный, к тому же, школьный префект и образцовый ученик. С другой стороны огромный, неуклюжий Хагрид, вечно попадающий в переплет: то щенков оборотня пригреет под кроватью, то убежит тайком в Заповедный лес состязаться в рукопашной борьбе с троллями. Должен признаться, я и сам не ожидал, что мой план так ловко сработает. Хоть кому-то, как мне казалось, должно было прийти в голову, что Хагрид никак не мог быть наследником Слиттерина. Если уж мне понадобилось целых пять лет, чтобы досконально все разузнать о Таинственном чертоге и найти вход в него… Можно подумать, у Хагрида хватило бы на это мозгов или магических чар! Только преподаватель трансфигурации Дамблдор, похоже, считал Хагрида невиновным. Он убедил Диппета, что Хагрида лучше выучить на лесничего и оставить при школе. Да, Дамблдор, полагаю, мог обо всем догадаться. Я все время чувствовал, что он меня недолюбливает, не то что другие преподаватели…
— Готов поспорить, что Дамблдор видел тебя насквозь, — проговорил Гарри, стиснув зубы.
— Во всяком случае, после исключения Хагрида из школы он стал пристально следить за мной, чем сильно мне надоедал, — бросил Риддел безразличным тоном. — Я понял, что пока я не окончил школу, было бы небезопасно попытаться открыть Чертог еще раз. Однако я не мог допустить, чтобы долгие годы поисков прошли зря. Вот тогда-то я и решил оставить дневник, запечатлев на его страницах себя шестнадцатилетнего, чтобы в один прекрасный день, если будет сопутствовать удача, провести по своим стопам преемника, который довершил бы благородное дело Салазара Слиттерина.