— Да, — кивнул Гарри, теперь обращаясь непосредственно к тете Петунье, — он вернулся месяц назад. Я его видел.
Руки тети Петуньи нащупали массивные, одетые в кожу, плечи Дадли, и крепко стиснули их.
— Подождите, — глазки дяди Вернона бегали то на Гарри, то на жену; его явно огорошило возникшее между ними беспрецедентное взаимопонимание. — Подождите. Так ты говоришь, этот Лорд Волды-как-его вернулся?
— Да.
— Тот, который твоих родителей убил?
— Да.
— И теперь насылает на тебя этих дерменаторов?
— Похоже на то, — кивнул Гарри.
— Ясно, — заключил дядя Вернон, перевел взгляд с мертвенно-бледной супруги на Гарри и подтянул штаны. Его точно распирало изнутри, багровое лицо на глазах становилось все шире и шире. — Ладно, тогда значит так… — он набрал побольше воздуху в грудь, даже рубашка затрещала. — Можешь убираться из этого дома, парень!
— Что? — опешил Гарри.
— Что слышал! ВОН! — Дядя Вернон заорал так, что даже тетя Петунья и Дадли подпрыгнули. — ВОН! ВОН ОТСЮДА! Давным-давно нужно было тебя выгнать! Совы устроили тут санаторий, пудинги взрываются, половина гостиной разворочена, у Дадли растет хвост, Мардж болтается под потолком, да еще этот «Форд-Англия» разлетался! ВОН! ВОН! Это все твоя работа! С меня довольно! Раз за тобой охотятся какие-то полоумные, нечего тебе здесь делать! И нечего втравливать мою жену и моего сына! Мне твои проблемы ни к чему! Если кончишь так же, как твои никчемные родители, туда тебе и дорога! ВОН!
Гарри прирос к полу, сжимая в левой руке письма из Министерства, от мистера Уизли и от Сириуса. «Из дому больше ни ногой, ни в коем случае. НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА ТЕТИ И ДЯДИ».
— Слышал?! — дядя Вернон наклонился так близко, что его массивная багровая физиономия тряслась у Гарри перед носом, и брызгал слюной: — Проваливай! Ты же сам полчаса назад рвался уйти! Никто не держит! Убирайся прочь и никогда больше не переступай порог моего дома! И какого черта мы вообще тебя взяли, Мардж была права, тебя надо было отдать в приют! Мы тут распинались, думали, что сможем выбить из тебя всю дурь, сможем сделать из тебя нормального, да только ты на свет появился уже с гнилым нутром, и осточертели мне… Совы!
Пятая сова спикировала по дымоходу с такой скоростью, что даже врезалась в пол, но тут же взмыла вверх с громким клекотом. Гарри потянулся к ней забрать письмо в ярко-красном конверте, но сова пролетела над самой его головой — прямо на тетю Петунью. Та завизжала и, прикрывая руками лицо, пригнулась. Сова уронила алый конверт точно ей на голову, заложила вираж и вылетела через дымоход наружу.
Гарри рванулся за упавшим письмом, но тетя Петунья его опередила.
— Открывайте на здоровье, — фыркнул Гарри, — только я все равно услышу, о чем там речь. Это вопиллер.
— Петунья, брось его! — заорал дядя Вернон. — Не прикасайся к нему, вдруг оно опасное!
— Оно адресовано мне, — пролепетала тетя Петунья дрожащим голосом. — Оно мне адресовано, погляди, Вернон! «Миссис Петунье Дарсли, Кухня, Дом номер 4, Прайвет-драйв»…
От испуга у нее даже дыхание сперло. Красный конверт задымился.
— Открывайте! — заторопил ее Гарри. — Не тяните! Все равно, уже никуда не денешься.
— Нет.
У тети Петуньи задрожали руки. Она принялась судорожно оглядывать кухню, словно ища, куда бы сбежать, но было уже поздно — конверт вспыхнул. Тетя Петунья заверещала и бросила его на стол.
Замкнутое пространство кухни заполнил трубный глас из горящего конверта:
— Петунья, вспомни предыдущее.
Тетя Петунья, спрятав лицо в ладонях, в предобморочном состоянии сползла на стул рядом с Дадли. Остатки конверта беззвучно истлевали в золу.
— Это что? — осипшим голосом спросил дядя Вернон. — Что… я не… Петунья?
Тетя Петунья молчала. Дадли тупо глядел на мать, отвесив нижнюю челюсть. Тишина угрожающе сгущалась. Гарри в полном недоумении следил за тетей, чувствуя, что голову от пульсирующей боли вот-вот разорвет.
— Петунья, дорогая? — робко позвал дядя Вернон. — П-петунья?