Гарри приглушенно рассмеялся.
— У тебя кишка тонка справиться со мной без этой штуки? — огрызнулся Дадли.
— Да ты сам-то, без четырех дружков в тылу, и десятилетнего не уделаешь… Думаешь, для поддержания боксерского титула нужно колотить всех подряд? Сколько лет было твоему сопернику? Семь? Восемь?
— К твоему сведению, ему было шестнадцать, — рявкнул Дадли, — и он был в отключке двадцать минут после того, как я его свалил, а еще он был в два раза тяжелее тебя. Смотри, вот скажу папе, что ты мне угрожал этой штукой…
— Теперь побежишь к папочке, да? Его сладенький чемпиончик по боксу испугался палочки противного Гарри?
— По ночам ты не такой храбрый, да? — осклабился Дадли.
— Сейчас ночь, Дюдик. Ночью называется время, когда темно, вот как сейчас.
— В смысле, когда ты в кровати! — взъярился Дадли.
Он остановился. Гарри тоже остановился и посмотрел на кузена.
Из того немногого, что можно было увидеть в темноте на здоровенном лице Дадли, Гарри различил его торжествующий взгляд.
— В каком смысле, в кровати я не такой храбрый? — недоуменно переспросил Гарри. — Я что, по-твоему, подушки боюсь или еще чего?
— Я слышал тебя прошлой ночью, — затаил дыхание Дадли. — Как ты разговариваешь во сне. Стонешь.
— В каком смысле? — повторил Гарри, но ему стало не по себе. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.
Дадли резко хохотнул, а потом тонким, жалобным голоском передразнил:
— «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто этот Седрик? Твой дружок?
— У меня… Ты врешь, — машинально отозвался Гарри, но во рту у него пересохло.
Он знал, что Дадли не врет, иначе как бы еще тот узнал про Седрика.
— «Папа! Помоги мне, папа! Он хочет убить меня, папа!» Ха-ха!
— Заткнись, — тихо предупредил Гарри. — Заткнись, Дадли, я тебя предупреждаю!
— «Папа, на помощь! Мама, на помощь! Он убил Седрика! Папа, помоги мне! Он хочет…» Не наставляй на меня эту штуку!
Дадли отступал к забору. Гарри целился палочкой прямо ему в сердце. Ненависть всех четырнадцати лет вскипела в его венах: ну почему нельзя сейчас покончить с Дадли, превратить его в насекомое, бессловесное, шевелящее усиками, пусть так и ползет домой…
— Чтоб больше я никогда от тебя этого не слышал, — зарычал Гарри, — ты меня понял?
— Не целься в меня!
— Я спрашиваю, ты меня понял?
— Не целься в меня!
— ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?
— УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ ОТ…
Дадли издал странный, задохнувшийся всхлип, как будто его окунули в ледяную воду.
С ночью что-то случилось. Усыпанное звездами темносинее небо внезапно стало непроницаемо-черным, пропали из виду и звезды, и луна, и расплывчатые пятна фонарей с обоих концов переулка. Исчезли далекий шум автомобилей и шелест деревьев. Ласковый, душистый вечер внезапно стал пронизывающе, обжигающе-холодным. Со всех сторон нависла немая кромешная тьма, словно чья-то гигантская рука накрыла дорожку толстым и беспросветным ледяным покрывалом.
На долю секунды Гарри показалось, будто он неосознанно сотворил какое-то волшебство, несмотря на то, что сдерживался изо всех сил, — потом рассудок вмешался в эмоции: у него бы не хватило могущества выключить звезды. Пробуя что-нибудь разглядеть, он вертел головой во все стороны, но темнота невесомым занавесом липла к глазам.
Тишину взорвал испуганный голос Дадли:
— Ч-что ты д-делаешь? П-перестань!
— Я ничего не делаю! Заткнись и не шевелись!
— Я н-не вижу! Я ос-слеп! Я…
— Я сказал — заткнись!
Гарри не двигался с места, невидящими глазами уставившись то влево, то вправо. Похолодало так сильно, что все тело била дрожь: по рукам помчались мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Он открыл глаза как можно шире, тщетно стараясь разглядеть хоть что-нибудь.
Этого не может быть… их здесь не может быть… только не в Литтл-Уингинге… нужно внимательно слушать… их будет слышно раньше, чем видно…
— Я ра-аскажу папе! — прохныкал Дадли. — Г-где ты? Ч-что ты д-делаешь?..
— Ты можешь заткнуться? — прошипел Гарри. — Нужно слу…
И тут он замолчал. Потому что услышал именно то, чего боялся.
В проулке, кроме них, было нечто, что издавало длинные, хриплые, шумные вздохи. Гарри, дрожавшего от ледяного воздуха, теперь затрясло от жуткого страха.
— Перес-стань! Кончай это делать! Я тебя у-ударю, клянусь, ударю!
— Дадли, заткнись…
БУМ.
Кулак угодил в висок и сбил с ног. Перед глазами замелькали яркие белые звездочки. Второй раз за час Гарри показалось, что голова раскололась надвое; в следующий момент он уже ничком лежал на земле, а палочка вылетела из рук.