– Впервые пользуешься непростительным проклятием, юноша?! – выкрикнула Беллатрикс. Она больше не сюсюкала. – В них следует вкладывать истинное чувство! Надо хотеть причинить боль… наслаждаться мыслью о ней… а твой праведный гнев ничуть меня не задел… Но так уж и быть, покажу, как это делается. Преподам урок…
Гарри ползком огибал фонтан, Беллатрикс закричала: «Круцио!» – и он опять пригнулся: рука кентавра, которой тот держал лук, отлетела и с грохотом приземлилась недалеко от головы колдуна.
– Поттер, тебе со мной не сладить! – крикнула Беллатрикс.
Он слышал, как она обходит фонтан справа, надеясь как следует прицелиться. Он попятился, прячась за статуями, за ногами кентавра, не высовываясь выше головы домового эльфа.
– Я была и остаюсь самой преданной из слуг Черного Лорда. Черной магии я училась у него. Я знаю такое, что тебе, жалкому паршивцу, и не снилось…
– Обомри! – заорал Гарри. Он успел подобраться к гоблину, с лучезарной улыбкой взиравшему на ныне безголового колдуна, и, прячась за ним, послал заклятие ей в спину. Она отреагировала мгновенно:
– Протего!
Гарри чудом успел пригнуться – в него отрикошетил его собственный сногсшибатель. Он быстро спрятался за фонтаном. Ухо гоблина полетело прочь.
– Поттер, даю тебе один шанс! – закричала Беллатрикс. – Отдай пророчество – подкати его ко мне, – и я сохраню тебе жизнь!
– Придется меня убить – пророчества больше нет! – крикнул Гарри, и его лоб пронзила адская боль. Шрам заполыхал огнем, и Гарри овладела чужая, не своя, ярость. – И он об этом знает! – прибавил Гарри с безумным хохотом, который сделал бы честь самой Беллатрикс. – Старина Вольдеморт в курсе, что пророчества больше нет! Он будет тобой очень недоволен!
– Что? Что ты говоришь?! – заорала Беллатрикс, и в ее голосе впервые прозвучал страх.
– Пророчество разбилось, когда я тащил Невилла по ступеням! Что, как ты думаешь, скажет на это Вольдеморт?
Шрам горел, голова раскалывалась, от боли из глаз лились слезы…
– ЛЖЕЦ! – взвизгнула Беллатрикс, но за злостью скрывалась паника. – ОНО У ТЕБЯ, ПОТТЕР, И ТЫ ОТДАШЬ ЕГО МНЕ! Акцио пророчество! АКЦИО ПРОРОЧЕСТВО!
Гарри снова захохотал, просто так, чтобы ее взбесить. Череп грозил вот-вот разойтись по швам… Гарри высунул руку из-за одноухого гоблина, помахал и поспешно убрал обратно – мимо просвистел очередной зеленый заряд.
– Видишь, ничего нет! – выкрикнул он. – Призывать нечего! Оно разбилось, и никто его не слышал, так своему боссу и передай!
– Нет! – завопила она. – Неправда, ты врешь! ГОСПОДИН, Я СТАРАЛАСЬ, СТАРАЛАСЬ – НЕ НАКАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ…
– Не трать понапрасну силы! – заорал Гарри. Боль была такая, что глаза пришлось закрыть. – Он тебя не слышит!
– Ты так думаешь, Поттер? – молвил пронзительный холодный голос.
Гарри открыл глаза.
В центре вестибюля стоял кто-то высокий и худой. Под черным капюшоном на пустом, белом, змеином лице горели страшные багровые глаза с прорезями зрачков… Лорд Вольдеморт направил на Гарри волшебную палочку. Гарри как будто парализовало.
– Значит, ты разбил мое пророчество? – Вольдеморт пронзил Гарри безжалостным взглядом. – Нет, Белла, он не врет… В его бесполезном мозгу я вижу, что это правда… Месяцы подготовки, месяцы стараний… а мои верные соратники опять позволили Поттеру нарушить мои планы…
– Господин, простите, я не знала, я дралась с анимагом Блэком! – всхлипывала Беллатрикс. Вольдеморт медленно двинулся к ней, и она бросилась к его ногам. – Господин, вы должны знать..
– Молчи, Белла, – угрожающе сказал Вольдеморт, – с тобой я еще разберусь. Думаешь, я явился в министерство магии выслушивать твои жалкие оправдания?
– Но, господин… он здесь… внизу…
Вольдеморт не слушал.
– Мне не о чем говорить с тобой, Поттер, – процедил он. – Ты слишком долго мне досаждал. Слишком, слишком долго. АВАДА КЕДАВРА!
У Гарри не осталось сил сопротивляться; в голове было пусто; он бессильно опустил волшебную палочку.
Но тут статуя безголового колдуна, внезапно ожив, спрыгнула с пьедестала и шумно приземлилась между Гарри и Вольдемортом. Она растопырила руки, защищая Гарри; заклятие ударило ей в грудь и отскочило.
– Что?.. – закричал Вольдеморт и обернулся. А затем выдохнул: – Думбльдор!