– Какие, например?
– Например, что ты – самое дорогое ему существо, – тихо проговорил Думбльдор. – Что ты считаешь Сириуса если не отцом, то братом. Вольдеморту было известно, что Сириус – член Ордена, а ты знаешь, где он скрывается, но после рассказанного Шкверчком он понял, что ради Сириуса ты пойдешь на все.
Холодными онемевшими губами Гарри выговорил:
– Значит… когда я вчера спросил у Шкверчка, дома ли Сириус…
– Малфои – разумеется, по приказу Вольдеморта – велели эльфу не подпускать Сириуса к камину после того, как у тебя будет видение, чтобы, если ты решишь проверить, дома ли он, Шкверчок мог сделать вид, что нет. Вчера Шкверчок ранил Конькура – за ним пришлось ухаживать, и когда ты появился в камине, Сириус был наверху.
Гарри еле дышал; в легких почти не осталось воздуха.
– Шкверчок говорил об этом… и смеялся? – прохрипел он.
– Он не хотел говорить, – ответил Думбльдор. – Но я неплохой легилиментор и знаю, когда мне лгут. И, прежде чем отправиться в департамент тайн, я… убедил его все рассказать.
– А Гермиона, – прошептал Гарри, и его холодные руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки, – все твердила, чтобы мы были с ним повежливее…
– И была права, – сказал Думбльдор. – Когда мы решили организовать штаб-квартиру в доме Сириуса, я предупреждал его, что к Шкверчку следует относиться с уважением. Я также предупредил, что Шкверчок может оказаться опасен для нас. Однако Сириус не прислушался – по-моему, он не верил, что чувства Шкверчка столь же сильны, как и человеческие…
– Не смейте… не смейте о Сириусе… в таком… – Дыхание прерывалось, и Гарри не мог нормально говорить, но утихнувший было гнев вспыхнул вновь: он не позволит критиковать Сириуса. – Шкверчок… лживая… скотина… он заслужил…
– Гарри, Шкверчок таков, каким его сделали колдуны, – отвечал Думбльдор. – И он так же достоин жалости, как и твой друг Добби. Шкверчку приходилось исполнять приказания Сириуса, последнего члена семьи, которой эльф служил. Но он не был по-настоящему предан Сириусу. Шкверчок, конечно, не подарок, но, честно говоря, Сириус не пытался облегчить ему жизнь…
– НЕ СМЕЙТЕ ТАК ГОВОРИТЬ О СИРИУСЕ! – заорал Гарри.
Он вскочил, готовый броситься на Думбльдора, – как можно до такой степени не понимать Сириуса! Сириус был храбрый, он страдал…
– А Злей? – в ярости выпалил Гарри. – О нем забыли? Когда я сказал, что Сириус у Вольдеморта, он только усмехнулся мне в лицо… как всегда, впрочем…
– Гарри, ты прекрасно знаешь, что при Долорес Кхембридж профессор Злей не мог вести себя иначе, – веско сказал Думбльдор, – однако, как я уже говорил, он сразу передал твое сообщение членам Ордена. Кроме того, когда ты не вернулся из леса, именно он догадался, куда ты отправился. И именно он дал профессору Кхембридж фальшивый признавалиум, когда она хотела выведать у тебя местонахождение Сириуса.
Гарри не слушал. Ему доставляло зверское наслаждение обвинять Злея – казалось, так он снимает с себя часть вины; Думбльдор обязан с ним соглашаться.
– Злей… Злей… издевался над Сириусом за то, что он сидит дома… выставлял его трусом…
– Сириус был достаточно взрослым и умным, чтобы не обращать внимания на глупые выходки, – заметил Думбльдор.
– Злей отказался давать мне уроки окклуменции! – зарычал Гарри. – Он выкинул меня из своего кабинета!
– Знаю, – тяжко вздохнул Думбльдор. – Я же говорю, я напрасно не стал учить тебя сам… но тогда я был уверен: нет ничего опаснее, чем при мне открывать твое сознание Вольдеморту…
– Злей сделал только хуже, после уроков шрам болел намного сильнее… – Гарри вспомнил, что говорил Рон, и прибавил: – Может, он как раз и хотел, чтобы Вольдеморту было легче влезть в мое…
– Я доверяю Злотеусу Злею, – отрезал Думбльдор. – Но я забыл – и это еще одна ошибка старика, – что некоторые раны слишком глубоки и не затягиваются. Я полагал, что профессор Злей забыл свои обиды на твоего отца… Я ошибся.
– Но это нормально, да?! – заорал Гарри, не обращая внимания на возмущенные гримасы и неодобрительное бормотание портретов. – Злею можно ненавидеть моего отца, зато Сириусу нельзя ненавидеть Шкверчка?
– Сириус не ненавидел Шкверчка, – отозвался Думбльдор. – Он не удостаивал его внимания. Равнодушие и пренебрежение порою пагубнее откровенной неприязни… Фонтан, разрушенный сегодня ночью, был построен на лжи. Мы, колдуны, слишком долго обижали, угнетали тех, кто живет рядом с нами, и теперь должны пожинать плоды.
– ЗНАЧИТ, СИРИУС ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ, ДА? – истошно завопил Гарри.