Гермиона посмотрела неодобрительно и спросила:
– Значит, как только Думбльдор вернулся, все пришло в норму?
– Да, – кивнул Невилл, – все своим чередом.
– Филч небось счастлив? – спросил Рон и поставил перед собой шокогадушную карточку с Думбльдором, оперев ее о кувшин с водой.
– Ничего подобного, – ответила Джинни. – Он ужасно горюет… – Она понизила голос до шепота. – Все твердит: Кхембридж – лучшее, что было с «Хогварцем» за всю его историю…
Все шестеро обернулись. На койке напротив, уставившись в потолок, лежала профессор Кхембридж. Думбльдор вызволил ее из плена; как ему это удалось, не знал никто, но он вернулся из леса без единой царапины. Кхембридж ничего не рассказывала – после возвращения в замок она, насколько знали ребята, вообще толком не говорила. Что с ней сейчас, тоже было непонятно. Из встрепанных мышастых волос, раньше всегда аккуратно уложенных, до сих пор торчали листья и веточки, но в остальном Кхембридж выглядела как обычно.
– Мадам Помфри говорит, это шок, – шепнула Гермиона.
– Скорее тоска, – возразила Джинни.
– Зато если сделать вот так, она проявляет признаки жизни. – И Рон пощелкал языком. Кхембридж с полоумным видом села в постели.
– Что с вами, профессор? – крикнула мадам Помфри, высовывая голову из своего кабинета.
– Ничего… ничего… – отозвалась Кхембридж, опускаясь на подушки. – Должно быть, приснилось…
Гермиона и Джинни, прыснув, уткнулись в одеяло.
– Кстати, о кентаврах, – немного успокоившись, сказала Гермиона. – Кто сейчас преподает прорицание? Фиренце останется?
– А куда ему деваться? – пожал плечами Гарри. – Табун его назад не примет.
– Наверно, они с Трелони оба будут преподавать, – предположила Джинни.
– Спорим, Думбльдор жалеет, что не смог отделаться от Трелони, – промычал Рон, прожевывая четырнадцатую шокогадушку. – И вообще, бесполезный предмет, Фиренце тоже не лучше…
– Как ты можешь?! – воскликнула Гермиона. – Мы же знаем теперь, что бывают настоящие пророчества!
У Гарри заколотилось сердце. О содержании пророчества он не говорил ни Рону, ни Гермионе, никому. Все знали от Невилла, что оно разбилось, когда Гарри волок его по ступеням в Зале Смерти, и Гарри их не разубеждал. Он представлял себе лица друзей, когда они узнают, что он неизбежно станет либо убийцей, либо жертвой… Нет, он к этому не готов.
– Жалко, что оно разбилось, – тихо произнесла Гермиона, покачав головой.
– Да, жалко, – отозвался Рон. – Зато и Сами-Знаете-Кто не узнал, про что там было… Ты куда? – удивленно и расстроенно воскликнул он, увидев, что Гарри встает.
– Э-э… к Огриду, – ответил Гарри. – Он только что вернулся, я обещал его навестить и рассказать, как вы тут.
– Тогда ладно, – проворчал Рон, поглядев на яркое голубое небо за окном. – Вот бы и нам с тобой.
– Передавай от нас привет! – крикнула вдогонку Гермиона. – И узнай, как дела у… у его маленького друга!
Гарри махнул рукой – мол, понял – и вышел из палаты.
Даже для воскресенья в замке было на редкость тихо. Все на улице, на солнышке, наслаждаются последними школьными днями, когда не надо делать уроков и ничего повторять. Гарри брел по пустынному коридору, выглядывая в окна: кто-то носился над стадионом, играя в квидиш, а два человека плавали в озере в сопровождении гигантского кальмара.
Гарри сам не знал, хочется ему одиночества или нет; из компании он сразу порывался уйти, но стоило остаться одному, как хотелось общества. Хотя, пожалуй, и правда неплохо бы навестить Огрида, они еще толком не разговаривали после его возвращения…
Едва он спустился с мраморной лестницы, справа из слизеринской общей гостиной вышли Малфой, Краббе и Гойл. Гарри застыл; то же сделали Малфой и компания. Все молчали; лишь со двора в открытые двери неслись крики, смех и плеск.
Малфой огляделся – проверял, нет ли поблизости учителей, – а затем прошипел Гарри:
– Ты покойник, Поттер.
Гарри поднял брови.
– Вот так номер, – сказал он, – чего ж я тогда хожу.
Гарри еще никогда не видел Малфоя в такой ярости и с неким отстраненным удовлетворением смотрел в это бледное, острое, искаженное злобой лицо.
– Ты поплатишься, – свирепо выдохнул Малфой, – за то, что сделал с моим отцом… Уж я позабочусь.
– Дрожу от страха, – саркастически отозвался Гарри. – Конечно, по сравнению с вами лорд Вольдеморт – так, пустячок… Что? – добавил он, заметив их потрясение при звуке ужасного имени. – Он же приятель твоего папаши? Ты же не боишься его, нет?