— И она думала, что Хагрид подсовывает Нюхлеров ей в кабинет, — вставила Кэти Белл.
— О, чёрт, — Ли Джордан прижал руку ко рту. — Это же я подсовывал Нюхлеров. Фред с Джорджем оставили мне парочку; я их Левитировал заклинанием через окно.
— Она все равно бы уволила его, — сказал Дин. — Потому что он на стороне Дамблдора.
— Это точно, — Гарри упал в кресло рядом с Гермионой.
— Надеюсь, с МакГонагалл всё в порядке, — сказала Лаванда со слезами на глазах.
— Мы видели из окна спальни, как её несли в замок, — сказал Колин Криви. — Вид у неё был неважный.
— Мадам Помфри приведет её в чувство, — строго сказала Алисия Спиннет. — Она никогда не подводила нас.
Гостиная опустела около четырёх часов утра. У Гарри сна не было ни в одном глазу; его преследовал образ Хагрида, убегающего в темноту. Он был так зол на Амбридж, что не смог выдумать для неё подходящего наказания. У Рона возникло подходящее предложение: скормить Амбридж голодным пушечнорылым нюхлерам. Он заснул, обдумывая план мести, и через три часа встал с кровати абсолютно разбитым.
Последний экзамен, Теория Магии, был назначен на послеобеденное время. После завтрака Гарри с радостью пошел бы поспать, но он планировал утреннее повторение конспектов; обхватив голову руками, он уселся у окна гостиной, изо всех сил стараясь не задремать при просмотре стопки конспектов Гермионы высотой с неё саму.
Пятиклассники вошли в Главный Зал в два часа, и расселись за столики, на которых лежали задания экзамена. Гарри был вымотан после прошлой ночи. Он хотел, чтобы всё быстрее закончилось, и он мог пойти поспать; на завтра они с Роном планировали вылазку на квиддичное поле — с метлой Рона — для проветривания мозгов от многодневного зубрения.
— Откройте свои сборники заданий, — сказала профессор Маршбэнкс, переворачивая огромные песочные часы. — Можете начинать.
Гарри уставился на первый вопрос. Через несколько секунд он осознал, что не понял в нем ни слова. За окном жужжала оса, бившаяся в стекло и отрывающая от дела. Медленно и с мучениями Гарри начал писать ответ.
Он с большим трудом вспоминал имена и даты. Вопрос четвертый он сразу пропустил (Как вы думаете, легальность волшебных палочек привела к большему или меньшему контролю гоблинских стачек в восемнадцатом веке?), решив вернуться к нему позже. Он написал ответ на пятый вопрос (Как был нарушен Статус Секретности в 1749 году, и какие меры были приняты для предотвращения этого в дальнейшем?), хоть и подозревал, что пропустил несколько важных пунктов; ему казалось, что в историческом событии были замешаны вампиры.
Гарри стал искать вопрос, на который мог бы ответить без заминок. Его глаза остановились на десятом номере: «Назовите предпосылки создания Международной Магической Ассоциации и объясните, почему представители Лихтенштейна отказались в неё вступить».
Это я знаю, подумал Гарри, хоть мозги у него были вялыми и застопорившимися. Он представил заголовок, написанный почерком Гермионы: «Создание Международной Магической Ассоциации»… он перечитывал этот конспект сегодня утром.
Он приступил к ответу, посматривая на песочные часы, стоящие на столе рядом с профессором Маршбэнкс. Перед Гарри сидела Парватти Патил, чьи длинные черные волосы свешивались со спинки стула. Пару раз он засматривался на плясавшие в волосах солнечные блики, появляющиеся там, когда Парватти поворачивала голову, и встряхивал свою голову, чтобы избавиться от видения.
… первым Председателем Магической Ассоциации был Пьер Бонакур, но он был снят с должности магическим сообществом Лихтенштейна по причине…
Все вокруг Гарри строчили перьями, как загнанные хорьки. Солнце сильно припекало его затылок. Чем же Бонакур не угодил магам Лихтенштейна? Гарри чувствовал, что дело было связано с троллями… он опять рассеянно уставился на затылок Парватти. Если бы он владел Вторжением, и мог распахнуть её разум, чтобы выяснить про троллей и про разногласия между Пьером Бонакуром и Лихтенштейном…
Гарри закрыл глаза и лицо руками; краснота, плясавшая в зрачках, сменилась прохладной темнотой. Бонакур призывал к прекращению охоты на троллей и даче им прав… но Лихтенштейн был не в ладу с особо жестоким племенем горных троллей… вот как дело было.
Он открыл глаза; его до боли ослепил чистый пергамент. Медленно, он написал две строчки о троллях, потом перечитал написанное. Не густо, подумал Гарри, хотя был уверен, что в конспектах Гермионы теме Ассоциации было отведено несколько страниц.
Он снова закрыл глаза, пытаясь увидеть страницы, вспомнить их… первая встреча Ассоциации прошла во Франции… это он уже написал…
Гоблинов не допустили на встречу… это он тоже написал…
А из Лихтенштейна никто не желал присутствовать…
Думай, приказал он себе, закрыв руками лицо. Вокруг безостановочно двигались перья, и песок иссякал в песочных часах впереди…
Он шел по длинному, прохладному коридору Отдела Магических Происшествий, твердым и намеренным шагом, иногда бросаясь в бег, пытаясь быстрее добраться до цели… как и прежде, черная дверь открылась, и он оказался в круглой комнате с множеством дверей…
Пробежав по каменному полу, он открыл вторую дверь… пляшущие на стенах и полу отсветы, странное механическое тиканье… нет времени на раздумья, ему надо торопиться…
Он подбежал к третьей двери, которая тоже открылась…
Он снова оказался в комнате с высокими, как в соборе, потолками, заставленной полками с хрустальными шарами… его сердце стучало очень быстро… в этот раз он намеревался достичь цели… он дошел до стеллажа под номером девяносто семь, повернул налево и побежал вперед…
В конце стеллажа, на полу, лежала тень… черная движущаяся тень, напоминающая корчащееся животное… Гарри съежился от страха… от волнения…
Из его рта раздался высокий, холодный голос, которому не были знакомы никакие положительные человеческие чувства…
— Забери это и отдай мне… возьми это… я не могу до него дотронуться, но ты можешь…
Черная тень на полу слегка двинулась. Гарри увидел вместо своей руки бледную, длиннопалую руку, сжимавшую палочку… услышал холодный, высокий голос, произнесший: — Круцио!
Человек на полу вскрикнул от боли; он попытался встать, но упал, содрогаясь. Гарри смеялся. Он опустил палочку; заклинание прекратилось, человек на полу застонал и затих.
— Лорд Вольдеморт ждет…
Очень медленно, на дрожащих руках, человек приподнялся и показал свое лицо — залитое кровью и изможденное, искривленное болью и ненавистью…
— Тебе придется убить меня, — прошептал Сириус.
— Обязательно, но не сейчас, — произнес холодный голос. — Сначала ты принесешь мне его, Блэк… ты хочешь снова чувствовать боль? Подумай… у нас впереди — вечность, и никто не услышит твоих воплей…
Но Гарри услышал чей-то вопль, когда Вольдеморт направил палочку; кто-то закричал и упал из-за раскаленной парты на холодный каменный пол. Гарри очнулся на полу, продолжая кричать; его шрам пылал. Вокруг него собрался весь Главный Зал.