Солнце успело зайти, когда Гарри наконец-то почувствовал, что замёрз. Он встал и побрел в замок, утирая рукавом лицо.
За три дня до конца четвери Рон с Гермионой, абсолютно здоровые, покинули больничное крыло. Гермиона порывалась поговорить о Сириусе, но Рон утихомиривал её каждый раз, как она открывала рот. Гарри не знал, хочет ли говорить о крестном; его настроение постоянно менялось. Единственное, что он знал точно — то, что будет жалеть о Хогвартсе, когда вернется на Тисовую улицу, четыре. Теперь Гарри знал причину того, почему каждое лето должен проводить у Дурслей, но легче от этого ему не становилось. Наоборот, возвращение домой пугало его.
За день до окончания четверти Хогвартс покинула профессор Амбридж. Во время обеда она выбралась из больничного крыла, желая уйти незаметно, но, на свою беду, встретила Пивза, отдающего последний долг словам Фреда. Призрак от души побил Амбридж тростью и носком, набитым мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль, чтобы посмотреть на её фиаско, а главы факультетов с неохотой пытались помешать Пивзу. Профессор МакГонагалл, пробормотав пару упреков, уселась за преподавательский стол и громко выразила сожаление о том, что не может сама бежать за Амбридж, так как Пивз утащил её трость.
Настал последний вечер в школе; почти все ученики, собрав вещи, отправились на Прощальный Пир. Но Гарри даже не начал собираться.
— Завтра все сложишь! — сказал Рон, стоя на пороге спальни. — Пойдем, я сейчас помру с голоду.
— Я скоро… иди без меня…
Но, едва за Роном захлопнулась дверь спальни, Гарри не принялся паковать вещи. Меньше всего на свете ему хотелось идти на Пир. Он боялся, что Дамблдор в своей речи упомянет его и возвращение Вольдеморта. Впрочем, это уже было в прошлом году…
Гарри вытащил со дна чемодана смятую одежду, чтобы освободить место для сложенных вещей, и заметил в углу небрежно упакованный сверток. Гарри не знал, как он оказался у него в чемодане. Он вытащил сверток, застрявший в кроссовках, и осмотрел его. Гарри с первой же секунды вспомнил, что это было. Его дал Сириус, в коридоре дома номер двенадцать в Гриммальде. «Пользуйся, когда я понадоблюсь».
Гарри упал на кровать и разорвал обёртку. Наружу выпало маленькое, квадратное зеркальце. С виду оно было древним и замусоленным. Гарри поднес его к лицу и увидел собственное отражение. На обратной стороне зеркальца была надпись, сделанная Сириусом:
«Это двухстороннее зеркало. У меня одно из двух. Если захочешь поговорить со мной, произнеси в него моё имя; я появлюсь в твоем зеркале, а ты — в моем. Мы с Джеймсом пользовались этим, когда отрабатывали разные взыскания».
Сердце Гарри заколотилось. Он вспомнил, как четыре года назад видел в Зеркале Еиналеж своих погибших родителей. Сейчас он поговорит с Сириусом… прямо сейчас…
Гарри оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет: спальня была пуста. Он посмотрел на зеркальце, поднес его к лицу дрожащей рукой и отчетливо произнес: — Сириус.
Его дыхание затуманило поверхность зеркальца. Горя от нетерпения, он поднес его ближе к лицу, но сквозь мутную поверхность глядели его собственные глаза. Гарри протер зеркальце, и сказал так, что слова эхом разнесли по комнате: — Сириус Блэк.
Ничего не произошло. Из зеркала на него глядела растерянная физиономия — определенно его собственная.
У Сириуса не было с собой зеркальца, когда он провалился в арку, сказал тихий голосок в голове Гарри. Поэтому оно и не работает…
На какое-то время Гарри оцепенел, потом швырнул зеркальце в чемодан, где оно разбилось. Целую минуту — сияющую счастьем — он был уверен, что поговорит с Сириусом… разочарование обжигало ему горло; Гарри вскочил с кровати и принялся беспорядочно бросать вещи в чемодан, поверх осколков зеркальца.
Ему в голову внезапно пришла идея… идея, которая была лучше зеркальца… гораздо лучше и действеннее… как он раньше не додумался? Гарри выскочил из спальни и сбежал вниз по винтовой лестнице, ударяясь по пути о стены и не обращая внимания; он промчался по пустой гостиной и выпрыгнул в портретную дыру, проигнорировав крик Толстой Тёти:
— Пир уже начинается, можешь опоздать!
Когда не нужно, кругом полным-полно привидений, а сейчас ни одного поблизости… Гарри пробежал по лестницам и коридорам, но кругом не было ни живой, ни мертвой души. Наверняка все ушли в Главный Зал. Перед кабинетом Заклинаний Гарри остановился, судорожно глотая воздух и уныло думая, что стоит подождать окончания Пира. Стоило ему распрощаться с надеждой, как в конце коридора выплыла бесцветная фигура.
— Эй, Ник! НИК!
Сквозь стену просунулась опасно покачивающаяся на шее, но эффектно украшенная шляпой с пером голова — принадлежала она, естественно, сэру Николасу де Мимси-Порпингтону.
— Добрый вечер, — призрак вытянул из стены туловище и улыбнулся Гарри. — Не я один опаздываю… хотя… — он вздохнул, — у нас явно разные причины.
— Ник, можно тебя спросить?
Задумавшись, Ник просунул палец под воротник и стал его оттягивать. Прекратил он лишь тогда, когда шея буквально повисла на волоске.
— Хм… прямо сейчас, Гарри? — растерянно спросил Ник. — Ты не мог бы подождать до конца Пира?
— Нет, Ник, пожалуйста, — жалобно просил Гарри. — Мне очень надо с тобой поговорить. Войдем?
Гарри открыл дверь в ближайший кабинет. Ник вздохнул.
— Хорошо, — согласился Ник. — Я всё равно ожидал этого.
Гарри продолжал держать дверь открытой, но призрак просочился сквозь стену.
— Ожидал чего? — Гарри закрыл дверь.
— Что ты пойдешь меня искать, — Ник проплыл к окну и выглянул на темный двор. — Это часто случается… когда люди переживают… потерю.
— Да, — Гарри не желал отвлекаться. — Ты прав, я искал тебя.
Ник промолчал.
— Я хотел узнать… — начал Гарри и понял, что об этом не очень-то приятно спрашивать. — Вот ты мертвый, но ты всё-таки здесь —
Ник вздохнул, не отрываясь от окна.
— Значит, это возможно, — настаивал Гарри. — Ты мертв, но я с тобой говорю… ты перемещаешься по Хогвартсу и все такое, правильно?
— Верно, — покорно сказал Ник. — Я двигаюсь и разговариваю.
— Значит, ты вернулся… оттуда? — давил на него Гарри. — Значит, люди могут вернуться? В образе привидений. Они не исчезают насовсем, верно? — нетерпеливо говорил он, пока Ник молчал.
Почти Безголовый Ник помедлил, затем сказал: — Не все могут стать привидениями.
— Как это? — выпалил Гарри.
— Только… только волшебники.
— А, это, — Гарри чуть не рассмеялся от облегчения, — я имел виду как раз волшебника. Значит, он может вернуться?
Ник отвернулся от окна с трагическим видом.