— В министерстве теперь и имени его нельзя произнести, — сказал Фред. — Там считают, что Думбльдор своими рассказами о том, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, просто мутит воду.
— Папа говорит, Фудж ясно дал понять, что те, кто заодно с Думбльдором, могут собирать манатки, — добавил Джордж.
— И беда в том, что Фудж подозревает папу, он знает, что папа всегда был с Думбльдором в хороших отношениях, и потом, Фудж всегда считал, что папа слегка того, из-за его любви к муглам.
— Но какое отношение это имеет к Перси? — ничего не понимая, спросил Гарри.
— Я к этому и веду. Папа думает, что Фудж решил взять Перси к себе в кабинет только для того, чтобы шпионить за нашей семьёй — и, соответственно, за Думбльдором.
Гарри тихо присвистнул.
— Да, Перси это должно было понравиться.
Рон безрадостно рассмеялся.
— Он чуть с ума не сошёл от счастья. Но он сказал... ну, в общем, он наговорил кучу всего. Что с тех пор, как он пришёл в министерство, ему без конца приходиться страдать из-за плохой репутации папы, что у папы нет честолюбия и поэтому мы всегда были... ну, ты понимаешь... ну, то есть, что у нас было мало денег...
— Что?! — Гарри не поверил своим ушам. Джинни зашипела, как рассерженная кошка.
— Да, — подтвердил Рон тихо. — И хуже того. Он сказал, что папа как идиот носится с Думбльдором, а Думбльдор скоро полетит вверх тормашками, и папа полетит вместе с ним, а он — Перси — должен соблюдать лояльность по отношению к министерству. И если мама с папой собираются быть предателями, то он позаботится, чтобы все знали, что он больше не имеет ничего общего со своей семьёй. И в тот же вечер собрал вещи и ушёл. Теперь он живёт здесь, в Лондоне.
Гарри тихо выругался. Ему никогда особенно не нравился Перси, но он не мог и вообразить, что тот способен наговорить такое мистеру Уэсли.
— Мама страшно горюет, — без выражения продолжил Рон. — Ну, знаешь... плачет и всё такое. Она ездила в Лондон, хотела с ним объясниться, но Перси хлопнул дверью прямо ей в лицо. Уж не знаю, что он делает, когда встречает в министерстве папу... наверно, не замечает.
— Но Перси же должен понимать, что Вольдеморт и правда вернулся, — медленно проговорил Гарри. — Он ведь не дурак и не думает, что родители будут всем рисковать просто так, без доказательств.
— Да, кстати, в разговоре упоминалось и твоё имя, — Рон украдкой посмотрел на Гарри. — Перси сказал, что никаких доказательств, кроме твоего слова, нет и что... ну, я не знаю... в общем, что ему этого недостаточно.
— Перси ведь верит «Прорицательской газете», — ядовито заметила Гермиона. Все закивали.
— О чём это вы? — спросил Гарри, обводя глазами всех по очереди. Они ответили беспокойными взглядами.
— Ты что... не получал «Прорицательскую»? — заволновалась Гермиона.
— Почему, получал, — сказал Гарри.
— А ты её... э-э... внимательно читал? — ещё тревожнее спросила Гермиона.
— Ну, не от корки до корки, — уклончиво ответил Гарри. — Ведь если бы они сообщили о Вольдеморте, это было бы на первой странице, правда?
При звуке страшного имени все вздрогнули. Гермиона торопливо продолжила:
— Понимаешь, чтобы это понять, надо именно что читать от корки до корки, но твоё имя... м-м... упоминалось раза два в неделю, не меньше.
— Но я не видел...
— Нет, конечно, если ты читал только первую страницу, — Гермиона покачала головой. — Я говорю не про большие статьи. Понимаешь, они просто вставляли твоё имя там и сям, как какую-то расхожую шутку.
— Что ты этим хочешь?...
— Хочу сказать, что всё это довольно противно, — подчёркнуто спокойно произнесла Гермиона. -Как бы в продолжение статей Риты.
— Но она же больше не пишет?
— Нет, нет, она держит своё обещание... не то чтобы у неё был выбор, — удовлетворённо улыбнулась Гермиона. — Но она, так сказать, заложила фундамент того, что сейчас творится.
— А конкретнее? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Помнишь, как она писала, что ты без конца падаешь в обморок из-за болей в шраме и всё в таком роде?
— Разумеется, — ответил Гарри, который едва ли мог скоро забыть мерзкие пасквили Риты Вритер.
— Понимаешь, они теперь пишут про тебя так, как будто ты сумасшедший, который считает себя трагическим героем и постоянно пытается привлечь к себе побольше внимания, — сказала Гермиона очень быстро, словно могла таким образом сделать свои слова менее неприятными для Гарри. — Они постоянно вставляют в текст разные ядовитые замечания по твоему поводу. Если появляется какая-то безумная история, они пишут: «сказочка, достойная Гарри Поттера», а если с кем-то что-то случается, то пишут: «будем надеяться, у него не останется шрама, а то не успеем оглянуться, как будем вынуждены его боготворить»....
— Мне не нужно, чтобы меня боготворили... — вскипел Гарри.
— Я знаю, — испуганно перебила Гермиона. — Я знаю, Гарри. Я просто пытаюсь дать тебе представление о том, что они делают. Их цель — чтобы тебе никто не верил. За этим — голову даю на отсечение — стоит Фудж. Министерство хочет, чтобы обыкновенные люди считали тебя глупым, смешным мальчиком, который специально рассказывает таинственные истории, потому что ему нравится быть знаменитым и он хочет оставаться в центре внимания...
— Я не хотел... я не просил... Вольдеморта убивать моих родителей! — заикаясь от гнева, выкрикнул Гарри. — Я стал известен из-за того, что он убил мою семью, но не смог убить меня! Кому нужна такая известность? Им не приходило в голову, что я бы с большим удовольствием...
— Гарри, мы это знаем, — серьёзно сказала Джинни.
— И, разумеется, в газете не было ни слова о нападении дементоров, — продолжила Гермиона. — Им велели об этом молчать. А ведь это могла бы быть сенсация, подумай, вышедшие из-под контроля дементоры! Они даже не сообщили, что ты нарушил Международный Статут Секретности. Мы были уверены, что уж этого-то они не упустят, это очень вписывалось в образ на всё готового позёра. Мы думаем, сейчас они выжидают время. Вот когда тебя исключат, история сразу выйдет наружу — то есть, разумеется, я хочу сказать, если тебя исключат, — торопливо добавила она. — А это просто невозможно, если они хоть как-то соблюдают свои же собственные законы. У них против тебя ничего нет.