Он просидел очень долго, глядя на воду и стараясь не думать о крёстном, не вспоминать, как однажды, вон там, на другом дерегу, Сириус упал, отгоняя дементоров...
Только когда село солнце, Гарри понял, что замёрз. Он встал и пошёл к замку, утирая рукавом лицо.
***
За три дня до конца учебного года Рон и Гермиона вышли из больницы. Гермиона то и дело порывалась поговорить о Сириусе, но Рон всякий раз на неё шикал. Гарри не понимал, готов ли он к такому разговору; всё менялось в зависимости от настроения. Но он был уверен: несмотря на все теперешние несчастья, он будет очень скучать по «Хогварцу» на Бирючиновой аллее. Даже зная, почему необходимо проводить там лето, Гарри не мог изменить отношения к дому родственников. Наоборот, на этот раз думать о возвращении было совсем тошно.
Профессор Кхембридж покинула «Хогварц» за день до окончания семестра. Она крадучись вышла из больницы во время обеда, явно не желая афишировать свой отъезд, но, к несчастью для себя, встретилась с Дрюзгом, а тот решил воспользоваться последней возможностью и выполнить наказ Фреда и Джорджа. Полтергейст долго преследовал Кхембридж, звонко шлёпая её по спине то тростью, то носком, набитым мелом. Школьники высыпали в вестибюль смотреть, как она убегает, а завучи колледжей, хотя и пытались это пресечь, но без особого рвения. Профессор Макгонаголл, невнятно высказав пару упрёков, вернулась за стол и довольно громко выразила сожаление, что не может сама бежать за Кхембридж, подбадривая её криками, поскольку Дрюзг утащил палку.
Наступил последний вечер; все упаковали вещи и собирались идти на прощальный пир, а Гарри даже не начинал собираться.
— Уложишься завтра! — крикнул Рон, стоя у двери спальни. — Пошли, я умираю от голода.
— Я скоро... ты иди вперёд...
Рон ушёл, дверь закрылась, но Гарри не шевелился. Меньше всего на свете ему хотелось идти на пир. Наверняка Думбльдор в своей речи скажет что-нибудь про него и про Вольдеморта; собственно, всё это в прошлом году уже было...
Гарри стал вынимать из сундука скомканные робы, чтобы освободить место для аккуратно сложенных, и вдруг заметил в уголке плохо упакованный свёрток. Он наклонился, достал свёрток из-под кроссовок, посмотрел...
И сразу вспомнил: это дал ему Сириус перед самым отъездом с площади Мракэнтлен после Рождества. Хочу, чтобы ты этим воспользовался, если я тебе понадоблюсь...
Гарри очень медленно опустился на кровать и развернул упаковку. Из свёртка выпало маленькое квадратное зеркальце. Очень старое; грязное уж точно. Гарри поднёс зеркальце к лицу, увидел своё отражение.
Перевернул обратной стороной. Там рукой Сириуса было нацарапано:
«Это двустороннее зеркальце, второе — у меня. Если захочешь со мной поговорить, погляди в него и назови моё имя; ты появишься в моём зеркале, а я — в твоём. Мы с Джеймсом всегда переговаривались так, когда отбывали разные наказания».
Сердце зачастило, чуть не выпрыгивая из груди. Он вспомнил, что четыре года назад видел в Зеркале своих родителей. Значит, он сможет опять говорить с Сириусом, и прямо сейчас!...
Гарри огляделся, чтобы убедиться, что никого нет. Потом посмотрел на зеркало. Дрожащими руками поднёс к лицу и громко, чётко сказал: «Сириус».
От дыхания гладкая поверхность затуманилась. Гарри поднёс зеркальце ближе и, очень отчётливо выговаривая каждую букву, так что слова звонким эхом разносились по комнате, позвал:
— Сириус Блэк!
Ничего. Из зеркала смотрела разочарованная физиономия, определённо, его собственная...
У Сириуса не было с собой этого зеркальца, когда он ушёл в арку, сказал тихий голосок в голове. Поэтому ничего не получается...
Гарри пару секунд сидел неподвижно, потом бросил зеркальце в сундук. Оно разбилось. На протяжении долгой, счастливой, сияющей минуты он был уверен, что сейчас увидит Сириуса, поговорит с ним...
Разочарование жгло горло; Гарри встал и принялся как попало бросать свои вещи в сундук, поверх зеркальца...
И тут ему в голову пришла одна мысль... Гораздо лучше зеркала... много, много лучше... как же он раньше не додумался... почему раньше не спросил?
Он выскочил из спальни и понёсся вниз по винтовой лестнице, стукаясь на бегу о стены и не замечая этого; пролетел по общей гостиной, быстро пролез в отверстие и помчался по коридору, не обращая внимания на несущиеся вслед крики Толстой Тёти:
— Пир вот-вот начнётся, можешь не успеть!
Но Гарри не собирался на пир...
Почему, когда совсем не нужно, везде полно привидений, а сейчас...
Он бежал по лестницам, по коридорам и не видел никого, ни мёртвых, ни живых. Очевидно, все в Большом зале. Перед кабинетом заклинаний Гарри выдохся, резко остановился и безутешно подумал, что придётся ждать до конца пира...
Но именно тогда, когда он потерял последнюю надежду, в конце коридора проплыла прозрачная фигура.
— Эй! Эй, Ник! НИК!
Сэр Николас де Мимси-Порпиньон обернулся, просунув сквозь стену ненадёжно сидящую на шее голову в экстравагантной шляпе с пером.
— Добрый вечер, — призрак вытянул из стены всё тело и улыбнулся Гарри. — Значит, я не один опаздываю?
— Ник, можно тебя кое о чём спросить?
Почти Безголовый Ник сунул палец под тугой воротник и, в задумчивости, принялся его оттягивать. Это занятие он прекратил только тогда, когда чуть не перерезал себе шею окончательно.
— Э-м... сейчас, Гарри? — в явном замешательстве спросил Ник. — А подождать нельзя? Может быть, после пира?
— Нет... Ник... пожалуйста, — взмолился Гарри. — Мне очень нужно. Пойдём сюда.
Гарри открыл дверь в ближайший кабинет.
— Ну хорошо, — вздохнул Почти Безголовый Ник, смиряясь со своей участью. — Не могу сказать, что я этого не ждал.