Они разложили учебники в тени берёзы и уселись сами, в двадцатый раз слушая рассказ Рона о том, как вчера он взял свой первый мяч.
— Ну, то есть я ведь пропустил мяч от Дэвиса, так что полной уверенности в себе не было, но, не знаю уж почему, когда Брэдли полетел на меня — он и взялся-то неизвестно откуда, — я вдруг подумал: «Ты сможешь!» И у меня осталось не больше секунды, чтобы выбрать, куда кинуться, — понимаете, он вроде как метил в правое кольцо, ну, в смысле, для меня правое, а для него-то левое, — но мне будто внутренний голос подсказал, что он финтит, и я решил рискнуть и бросился влево — стало быть, от него вправо, — и… ну, вы видели, чем это кончилось, — скромно заключил он, без всякой необходимости взлохмачивая себе волосы и оглядываясь, чтобы убедиться, что ближайшие их соседи — кучка сплетничающих между собой третьекурсников с Пуффендуя — услышали его слова. — А минут через пять гляжу — на меня летит Чемберс… Что? — Рон оборвал себя на середине фразы, увидев выражение лица Гарри. — Чего ты ухмыляешься?
— Ничего, — быстро ответил Гарри и уткнулся носом в конспект по трансфигурации, пытаясь стереть с лица улыбку. Правда же заключалась в том, что секунду назад Рон очень ярко напомнил Гарри другого игрока в квиддич, который когда-то ерошил себе волосы под этим же самым деревом. — Просто радуюсь, что мы победили, вот и всё.
— Да, — медленно сказал Рон, наслаждаясь звучанием этих слов, — мы победили. Ты заметил, какое лицо было у Чанг, когда Джинни схватила снитч прямо у неё под носом?
— Она, наверно, расплакалась, — горько сказал Гарри.
— Ага… правда, скорей от досады, чем от чего-нибудь ещё… — Рон слегка нахмурился. — Но ты хоть видел, как она отшвырнула метлу, когда приземлилась?
— Ну… э-э… — протянул Гарри.
— Честно говоря… нет, Рон, — сказала Гермиона с тяжёлым вздохом, откладывая книжку и устремляя на него извиняющийся взгляд. — Ты уж нас прости, но всё, что мы с Гарри видели вчера на стадионе, — это первый гол Дэвиса.
Живописно растрёпанные волосы Рона, казалось, поникли от разочарования.
— Вы не смотрели матч? — тихо сказал он, растерянно глядя на них. — Вы не видели ни одного моего броска?
— Ну… нет, — сказала Гермиона, примирительно дотрагиваясь до его руки. — Но мы не хотели уходить со стадиона, Рон, — нам пришлось это сделать!
— Да ну? — спросил Рон. Его лицо угрожающе покраснело. — Это зачем же?
— Из-за Хагрида, — сказал Гарри. — Теперь мы знаем, почему он вечно ходит в синяках с тех пор, как вернулся от великанов. Он позвал нас с собой в Лес, и мы не могли отказать — он так уговаривал… В общем, слушай…
Весь рассказ занял у него пять минут, по прошествии которых негодование на лице Рона уступило место глубокому недоверию.
— Он привёл одного из них с собой и спрятал в Лесу?
— Ага, — мрачно подтвердил Гарри.
— Да нет, — сказал Рон, словно, отрицая происшедшее, мог его изменить. — Нет, не может быть!
— И всё-таки он это сделал, — твёрдо сказала Гермиона. — Грохх примерно шестнадцати футов ростом, любит выдирать с корнем двадцатифутовые сосны и знает меня, — она хмыкнула, — под именем Герми.
У Рона вырвался нервный смешок.
— И Хагрид хочет, чтобы мы…
— Научили его английскому, — закончил за него Гарри.
— Он сошёл с ума, — сказал Рон почти благоговейным тоном.
— Да, — раздражённо подтвердила Гермиона, перевернув страницу «Ступенчатой трансфигурации» и хмуро разглядывая ряд диаграмм, иллюстрирующих превращение совы в театральный бинокль. — Я тоже начинаю так думать. Но, к несчастью, мы с Гарри обещали ему помочь.
— Что ж, придётся вам нарушить своё обещание, только и всего, — твёрдо заявил Рон. — То есть я хочу сказать… у нас же экзамены на носу, и шансов, что мы не вылетим из школы, примерно вот столько. — Он сблизил большой и указательный пальцы, оставив между ними лишь узкую щёлочку. — Да и вообще… помните Норберта? И Арагога? Мы хоть раз что-нибудь выиграли от знакомства с чудищами из числа Хагридовых приятелей?
— Ты прав, но вся беда в том, что… мы обещали, — жалким голосом сказала Гермиона.
Рон пригладил растрёпанные волосы. Казалось, он серьёзно задумался.
— Ну ладно, — вздохнул он. — Хагрида ведь ещё не выгнали. А если уж он продержался так долго, может, продержится и до конца семестра, и тогда нам не придётся даже близко подходить к Грохху.
* * *