— Да, получал я, получал!
— А ты… эээ… внимательно все прочитывал? — с еще большей тревогой спросила Гермиона.
— Ну не от корки до корки, — принял оборонительную позицию Гарри. — Если бы они написали что-нибудь о Вольдеморте, это было бы в заголовках, разве нет?
Остальные вздрогнули при звуках этого имени. Гермиона заторопилась.
— Ну, тебе бы стоило читать от корки до корки, чтобы все понять, но они… хм… они упоминают о тебя несколько раз в неделю.
— Но я бы увидел…
— Нет, если ты читал только первую страницу, — Гермиона затрясла головой. — Я не говорю о больших статьях. Они просто вставляют фразочки.
— Что…?
— Разумеется, это довольно противно, — Гермиона старалась говорить спокойно. — Что-то вроде очередного репортажа Риты.
— Но она же, вроде, больше для них не пишет?
— О нет, она исполнила свое обещание… у нее не было другого выхода, — добавила с удовлетворением Гермиона. — Но она проложила колею, по которой они теперь следуют.
— То есть? — нетерпеливо спросил Гарри.
— Ладно, помнишь, она написала, что у тебя бывают припадки, и что постоянно болит шрам, и все такое?
— Ну, — Гарри никогда бы не смог забыть истории, сляпанные о нем Ритой Вриттер.
— Ну вот они и написали, что ты вводишь всех в заблуждение, этакий ищущий внимания человек, который изображает из себя великого трагического героя, и что-то вроде того, — Гермиона произнесла это так торопливо, словно думала, что для Гарри будет менее оскорбительно услышать об этом поскорее. — И еще они продолжают фабриковать о тебе всякие историйки. Если им попадается что-то совсем неправдоподобное, то они называют это «историей, достойной Гарри Поттера», а если с кем-то происходит забавное недоразумение, то — «давайте надеяться, что у него нет на лбу шрама и нас не заставят поклонятся ему, как святыне»…
— Я не хочу, чтобы мне поклонялись… — горячо начал Гарри.
— Знаю, что не хочешь, — испугалась Гермиона очередной вспышки Гарриного гнева. — Я знаю, Гарри. Но ты же видишь, чего они добиваются? Они хотят превратить тебя в того, кому нельзя доверять. Могу поспорить, что за всем этим стоит Фудж. Они хотят, чтобы волшебники принимали тебя за глупого мальчишку, который рассказывает нелепые длинные истории, потому что любит быть знаменитым.
— Я не просил… я не хотел… чтобы Вольдеморт убил моих родителей! — пробормотал Гарри. — Я стал знаменитым, потому что он убил мою семью, и не смог убить меня! Кто хочет стать известным такой ценой? Не думаю, чтобы кто-нибудь…
— Мы знаем, Гарри, — убеждала его Джинни.
— Ну и конечно, они ни слова не написали о том, что на тебя напали дементоры, — продолжила Гермиона. — Кто-то приказал им молчать об этом. Это стало бы на самом деле громкой историей — дементоры, вышедшие из-под контроля. Они даже не упомянули, что ты нарушил Международный Статус Секретности. Мы решили, что они вполне могли бы выставить все в таком свете, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что ты непробиваемо туп. Думаем, что сейчас они принимают ставки на, то, что тебя отчислят, а потом устроят по этому поводу праздник … Я имею ввиду, если тебя отчислят, — поспешно добавила она. — Ручаюсь, что если законы, написанные ими, соблюдаются — то у них ничего нет против тебя.
Таким образом, они вернулись к предстоящим слушаниям, а Гарри не расположен был сейчас об этом думать. Ему хотелось как-то обойти эту тему, и он был спасен от необходимости мучительно искать выход, звуком поднимающихся по лестнице шагов.
— У! О!
Фред резко дернул за свои Эластичные уши, раздался громкий хлопок и они с Джорджем исчезли. Через несколько секунд в дверях появилась миссис Уизли.
— Собрание закончилось, можете спуститься и поужинать. Все умирают от желания видеть тебя, Гарри. А кто это разбросал Навозные Бомбы у дверей кухни?
— Косолапсус, — даже не покраснев, соврала Джинни. — Ему нравится с ними играть.
— О, а я подумала, что это Кричер, это ему нравятся такие мерзкие вещички. Не забудьте говорить тише, идя через прихожую. Джинни у тебя грязные руки, что ты ими делала? Пойди и вымой их перед обедом, пожалуйста.
Джинни, гримасничая, вышла из комнаты вслед за своей матерью. Гарри, остался один с Роном и Гермионой, те нерешительно уставились на него, словно опасаясь, что он снова станет кричать. Увидев, что доставил им столько переживаний, Гарри почувствовал укол стыда.
— Послушайте… — пробормотал он.
Но Рон покачал головой, а Гермиона тихо сказала.
— Мы понимаем, что ты злился, Гарри, и мы не осуждаем тебя. Но и ты должен понять, что мы пытались убедить Думбльдора…