— Ну, — сказал Снейп, так сильно сжимая руку Гарри, что она онемела, — Ну как, вам понравилось, Поттер?
— Н-нет, — ответил Гарри, пытаясь освободить руку.
Это было ужасно: Губы Снейпа тряслись, его лицо было белым, зубы оскалены.
— Забавный человек твой отец, правда? — сказал Снейп, так сильно встряхнув Гарри, что его очки соскользнули с носа.
— Я… Я не…
Снейп изо всех сил отшвырнул Гарри, и он ударился об пол подземелья.
— Ты больше никому не расскажешь, что ты видел! — проревел Снейп.
— Нет, — ответил Гарри, вставая на ноги, стараясь держаться как можно дальше от Снейпа. — Нет, конечно, я…
— Убирайся, убирайся, я больше никогда не хочу видеть тебя в своём кабинете!
И как только Гарри бросился к двери, над его головой лопнула банка с дохлыми тараканами. Он рывком открыл дверь и помчался по коридору, остановившись только тогда, когда между ним и Снейпом было уже три этажа. Там он опёрся на стену, тяжело дыша и потирая повреждённую руку.
У него не было никакого желания ни возвращаться в башню Гриффиндора так рано, ни рассказывать Рону и Гермионе о том, что он только что увидел. Он чувствовал себя потрясенным и несчастным, но вовсе не потому, что на него наорали или в него швырнули банку с тараканами. Он знал, каково это — быть униженным посреди толпы зрителей, он в точности знал, каково было Снейпу, когда его отец издевался над ним, и, судя по тому, что он только что увидел, его отец и в самом деле был таким высокомерным, как Снейп всегда говорил.
— Глава 29: Разговор о карьере —
— А почему ты больше не ходишь на Перезаграждение? — недовольно спросила Гермиона.
— Я же сказал, — ответил Гарри, — Злей считает, что теперь я сам могу справиться, так как уже знаю основы.
— Так твои кошмары прекратились? — с недоверием спросила Гермиона.
— Более-менее, — ответил Гарри, стараясь не смотреть ей в глаза,
— Мне кажется, Злей не должен тебя бросать, пока они полностью не прекратятся! — негодующе сказала на это Гермиона, — Гарри, мне кажется, ты должен вернуться к нему и попросить…
— Нет, — вырвалось у Гарри, — забудь об этом, Гермиона, ладно?
Это был первый день пасхальных каникул и Гермиона, по привычке, провела большую часть дня, составляя расписание подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри и Рон не протестовали, зная, что спорить с ней бессмысленно, да и потом, оно могло оказаться полезным.
Рон в ужасе осознал, что до экзаменов им осталось всего шесть недель.
— Почему для тебя это такая неожиданность? — спросила Гермиона, проводя палочкой по клеткам приготовленного расписания, так что каждый предмет засверкал собственным цветом.
— Сложно сказать — ответил Рон, — столько всего было.
— Смотри, — Гермиона протянула ему расписание, — будешь ему следовать — все получится.
Рон мрачно взглянул на него, но тут же просиял.
— Ты выделила нам по свободному вечеру в неделю!
— На тренировку по Квиддичу.
Улыбка исчезла с лица Рона.
— Какая разница? — пробурчал он, — наши шансы получить кубок в этом году — не больше, чем у моего папы — стать Министром Магии.
Гермиона ничего не ответила. Она взглянула на Гарри, который тупо уставился на противоположную стену, не замечая Косолапуса, царапающего ему руки, слово моля, чтобы тот почесал ему ухо.
— Что случилось, Гарри?
— Что? — очнулся он, — а, ничего.
Он схватил свой учебник по Теории защиты от тёмных сил и притворился, что ищет что-то в содержании. Косолапус оставил Гарри, поняв, что дело безнадёжно, и нырнул под кресло Гермионы.
— Я недавно видела Чу, — сказала Гермиона, строя догадки, — она тоже была расстроена… вы что, снова поссорились?
— Что? А, да, мы поссорились, — сказал Гарри, радуясь, что нашёл оправдание.
— Из-за чего?
— Из-за её мерзкой подруги, Мариетты, — ответил Гарри.
— Ты не виноват! — сердито ответил Рон, прикрепляя своё расписание, — если бы не она…
И Рон разразился тирадами в адрес Мариетты Эджкомб, к великому облегчению Гарри. Всё, что ему теперь оставалось делать, это кивать головой и вставлять «да» и «точно» каждый раз, когда Рон набирал воздуха в лёгкие, чтобы выложить всё, что было у него на душе. Откровенность, с которой Рон изливал свою душу, могла сравниться разве что с Омутом Памяти.
Гарри вновь снедали воспоминания об увиденном. Он был уверен, что его родители были прекрасными людьми, а потому, ему не составляло никаких усилий воспринимать всё, что рассказывал Злей о его отце, не иначе, как клевету. Не говорили ли Хагрид и Сириус, каким замечательным человеком он был? (Ну да, учитывая, что Сириус сам был таким же, произнёс сердитый голос в голове Гарри… таким же противным, не правда ли?) Да, он слышал, как профессор МакГонагалл говорила, что его отец и Сириус были главными проказниками в школе, но она описывала их так, словно они были копиями близнецов Уизли. А Гарри и представить себе не мог, чтобы Фред и Джордж подвесили кого-нибудь вверх ногами просто для забавы… разве что того, кого они смертельно ненавидели… Малфоя, например, или ещё кого-нибудь, вполне этого заслуживающего.