Всё было спокойно, только какие-то отвратительные котята шалили на настенной доске, висящей поверх их конфискованных мётел. Гарри скинул мантию и через несколько секунд, на пути к камину, увидел то, что так искал: кружаную муку.
Он опустился перед пустым камином, его руки дрожали. Он никогда раньше этого не делал, хотя ему казалось, он знал, как работает эта штука. Засунув голову в камин, он загрёб пригоршню муки и бросил её в дрова, сложенные прямо под ним. Они тут же вспыхнули зелёным пламенем.
"Номер двенадцать, Гриммальд!" — громко и отчётливо выкрикнул Гарри.
Это было одно из самых странных ощущений, которые он когда-либо испытывал. Он, конечно, уже путешествовал при помощи кружаной муки, но тогда всё его тело кружилось сквозь сеть волшебных каминов, разбросанных по стране. А сейчас его колени касались твёрдого холодного пола кабинета Умбридж, и только голова была просунута в изумрудный огонь. Затем верчение прекратилось так же внезапно, как и началось. Испытывая тошноту и странное ощущение, словно вокруг головы у него был обвязан невыносимо горячий шарф, Гарри раскрыл глаза. Он выглядывал из кухонного камина на длинный деревянный стол, за которым сидел человек, внимательно изучающий листок бумаги.
— Сириус?
Человек подпрыгнул от неожиданности и оглянулся. Это был не Сириус, а Люпин.
— Гарри! — воскликнул он в шоке. — Что ты здесь — что случилось, всё в порядке?
— Да, — ответил Гарри, — я просто думал — я хочу сказать, мне надо по — поговорить с Сириусом.
— Я позову его, — ответил Люпин и поднялся на ноги, всё ещё не придя в себя, — он ушел наверх, искать Кричера, тот опять, кажется, сбежал на чердак.
Гарри увидел, как Люпин торопится из кухни. Некоторое время ему пришлось одиноко смотреть на ножки стола и стульев. Он удивлялся, что Сириус ни разу не упомянул, как неудобно общаться через камин. Его колени болезненно сопротивлялись столь долгому контакту с холодным каменным полом в кабинете Умбридж.
Через секунду Люпин вернулся, за ним поспешал Сириус.
— Что случилось? — тут же спросил Сириус, убирая с лица длинные чёрные волосы и опускаясь на пол перед камином, чтобы быть на одном уровне с Гарри. Люпин тоже опустился, выглядя крайне озабоченно.
— Ты в порядке? Тебе нужна помощь?
— Нет, — ответил Гарри, — не в этом дело… Я просто хотел поговорить… о моём отце.
Они обменялись удивленными взглядами, но у Гарри не было времени ни на какие смущения и неловкость. Его колени с каждой секундой болели все сильней, и ему казалось, что прошло уже минут пять с начала того беспорядка, который устроили Уизли, а Джордж обещал ему лишь двадцать. Гарри тут же пустился рассказывать всю историю, увиденную в Омуте Памяти.
Когда он завершил, и Сириус, и Люпин некоторое время молчали. Потом Люпин сказал тихим голосом: "Мне бы не хотелось, чтобы твоё мнение об отце складывалась по тому, что ты там увидел, Гарри. Ему было всего лишь пятнадцать…"
— Мне тоже пятнадцать! — вскрикнул Гарри.
— Послушай, Гарри, — Сириус попытался утихомирить его, — Джеймс и Злей ненавидели друг друга с того самого момента, когда впервые встретились. Это та вещь, которую ты можешь понять, не так ли? Я думаю, у Джеймса было всё, о чём мечтал Злей: он был популярен, превосходно играл в Квиддич — он был хорош почти во всем. А Злей был всего лишь жалким чудилой, который мог уделать Джеймса только на Тёмных силах. Джеймс, каким бы он тебе не казался, Гарри, всегда ненавидел Тёмные силы.
— Да, — ответил Гарри, — но он ведь напал на Злея без всякого повода, просто, ну, ты сам сказал, оттого, что вам было скучно, — Гарри закончил фразу с какой-то извиняющейся ноткой в голосе.
— Я отнюдь не горжусь этим, — тут же ответил Сириус.
Люпин краем глаза посмотрел на Сириуса, а затем добавил: "Гарри, ты должен понять, твой отец и Сириус были лучшими в школе, и чтобы они ни делали — везде они встречали всеобщее одобрение, даже если они перебарщивали…"
— Даже если мы вели себя, как самодовольные идиоты, — ты хотел сказать, — перебил его Сириус.
Люпин улыбнулся.
— Он всё время теребил свои волосы, — сказал Гарри несколько уныло.
Сириус и Люпин рассмеялись.
— Я забыл, была у него такая привычка, — сказал Сириус с заметным обожанием.
— А с Пронырой он тоже играл? — спросил Люпин с нескрываемым любопытством.