Он пробежал несколько футов к третьей двери, которая открылась так же, как и другие…
Опять он был в огромном помещении, заставленном полками со стеклянными шарами… его сердце билось очень быстро… он дойдет в этот раз… добравшись до № 97, он повернул налево и побежал между двумя рядами полок…
Но что-то лежало на полу в самом конце, что-то черное двигалось по полу, как раненый зверь… Желудок Гарри подпрыгнул от страха… от волнения…
Голос выходил из его губ, высокий, холодный голос, лишенный всего человеческого…
Возьми это для меня… сними это с полки, сейчас… я не могу к нему прикоснуться… но ты можешь.
Темная фигура на полу пошевелилась. Гарри увидел белую руку с длинными пальцами, сжимающими палочку на конце его собственной руки… — потом он услышал, как высокий, холодный голос приказал — Круцио!
Человек на полу закричал от боли, пытаясь встать, но упал в изнеможении. Гарри засмеялся. Он поднял свою палочку, заклятие исчезло, фигура застонала и неподвижно застыла. — Лорд Волдеморт ждет.
Очень медленно, руки его дрожали, человек на полу приподнял плечи и повернул голову. Его лицо было запачкано кровью и измождено, искривлено в боли, но все еще твердо в своем вызове.
— Тебе придется убить меня, — прошептал Сириус.
— Без сомнений, я это сделаю — потом, — сказал холодный голос. — Но сначала ты мне это принесешь, Блек… ты думаешь, что сможешь долго выдержать такую боль? Подумай еще раз…у нас долгие часы впереди и никто не услышит твой крик…
Но кто-то закричал, когда Вольдеморт опять опустил свою палочку; кто-то пронзительно закричал и свалился с теплого стола на холодный каменный пол; Гарри проснулся, ударившись о пол, он все еще кричал, шрам горел, и все в Большом Зале столпились возле него.
— Глава 32: Из Огня — Из Огня[19]
— Я не пойду… Мне не нужно в больничное крыло… Не хочу… — затараторил он, пытаясь отойти от Профессора Тофти, который помог ему выйти в холл и теперь смотрел на него очень обеспокоено. Вокруг столпились ученики, с любопытством глядя на них.
— Я… я в порядке, сэр, — бормотал Гарри, вытирая пот с лица. — Правда… Я просто заснул… мне приснился кошмар…
— Это всё из-за экзаменов! — посочувствовал старый волшебник и дрожащей рукой потрепал Гарри по плечу. — Бывает, молодой человек, бывает! Вот выпьете холодной водички, и, пожалуй, сможете вернуться в Большой зал? Экзамен почти окончен, но вы ведь ещё можете дописать ответ на последний вопрос?
— Да, — выпалил Гарри. — То есть… нет… Мне кажется…Я сделал… сделал всё, что мог…
— Прекрасно, прекрасно, — ласково сказал старый волшебник, — тогда я пойду возьму вашу работу и мой вам совет: пойдите полежите немного, отдохните.
— Я так и сделаю, — энергично кивая, сказал Гарри. — Большое спасибо.
Как только каблуки старика скрылись за порогом Большого Зала, Гарри взбежал по мраморной лестнице, промчался по коридорам с такой скоростью, что портреты, мимо которых он пробегал, недовольно забормотали ему вслед, миновал ещё несколько лестничных пролётов и, наконец, вихрем ворвался в двойные двери больничного крыла. Мадам Помфри, которая как раз вливала в открытый рот Монтегю какую-то светло-голубую жидкость, от неожиданности вскрикнула.
— Поттер, что это вы делаете?
— Я должен увидеть Профессора МакГонагалл, — задыхаясь, выпалил Гарри; воздух рвал ему лёгкие, — сейчас… это срочно!
— Её здесь нет, Поттер, — печально сказала Мадам Помфри. — Утром её перевели в больницу Святого Мунго. Четыре оглушающих заклятия, прямо в грудь, в её-то возрасте? Чудо, что её вообще не убили.
— Её… нет? — потрясённо спросил Гарри.
Прямо за дверями палаты раздался звонок, и он услышал привычный отдалённый шум: ученики высыпали в коридоры этажами ниже и выше. Он не шевелясь смотрел на Мадам Помфри. Внутри него поднимался ужас.
Рассказать больше некому. Дамблдора нет, Хагрида тоже. Но ему всегда казалось, что Профессор МакГонагалл будет здесь, возможно, вспыльчивая и непреклонная, но всегда надёжная, всегда рядом…
— Неудивительно, что вы потрясены, Поттер, — с выражением пылкого одобрения на лице сказала Мадам Помфри. — Можно подумать, кто-нибудь из них смог бы оглушить Минерву МакГонагалл один на один при свете дня! Трусость, вот, что это было… Жалкая трусость… я бы уволилась в знак протеста, если бы меня не тревожило, что без меня будет с вами, учениками.
— Да, — озадаченно проговорил Гарри.
Он развернулся и, ничего не видя перед собой, вышел из больничного крыла в переполненный коридор и остановился; со всех сторон его толкали ученики, а внутри него, словно ядовитый газ, расползалась паника. Кружилась голова, и он никак не мог решить, что делать…