— Департамент тайн? — слегка удивлённо спросила Луна. — Но как вы туда попадёте?
Гарри опять её проигнорировал
— Значит так, — начала Гермиона, скрестив руки на груди и вышагивая взад и вперед между партами. — Значит так… ладно… один из нас должен найти Умбридж и… и отправить ее в неверном направлении, отманить подальше от ее кабинета. Ей можно сказать… ну, не знаю… что Пивз, как обычно, замышляет что-то ужасное.
— Я это сделаю, — сразу вызвался Рон. — Я скажу ей, что Пивз громит кафедру трансфигурации или что-нибудь в этом роде, это же жутко далеко от её кабинета. Кстати, если я встречу Пивза, могу убедить его это сделать.
Гермиона ничего не возразила против разгрома кафедры трансфигурации, и, значит, дело было серьёзное.
— Хорошо, — она продолжала вышагивать, наморщив лоб — так вот, пока мы будем вламываться в её кабинет, надо будет как-то отвадить оттуда учеников, иначе кто-нибудь из Слизерина обязательно пойдёт и предупредит её.
— Мы с Луной можем встать с двух сторон коридора, — вмешалась Джинни, — и предупреждать народ, что туда нельзя, потому что кто-то выпустил там кучу удушающего газа.
Гермиона явно удивилась готовности, с которой Джинни выдумала эту ложь; Джинни только пожала плечами и сказала: — Фред с Джорджем планировали такую штуку до того как уехали.
— Хорошо, — сказала Гермиона. — Тогда, Гарри, мы с тобой наденем плащ-невидимку и проберемся в кабинет, и ты сможешь поговорить с Сириусом…
— Его там нет, Гермиона!
— То есть, ты сможешь… сможешь проверить, дома ли Сириус, пока я посторожу. Думаю, тебе не стоит находиться там одному, Ли со своими нюхачами уже доказал, что окна — слабое место.
При всём своём гневе и нетерпении Гарри признал предложение Гермионы пойти с ним в кабинет Умбридж, знаком солидарности и преданности.
— Я… ладно, спасибо, — пробормотал он.
— Да, но даже если мы все это сделаем, не думаю, что мы можем рассчитывать больше чем на пять минут, — сказала Гермиона с явным облегчением от того, что Гарри, кажется, согласился с ее планом, — во всяком случае, пока вокруг рыщут Филч и этот гнусный отряд надзирателей.
— Пяти минут хватит, — сказал Гарри. — Вперед, пошли…
— Сейчас? — потрясенно спросила Гермиона.
— Разумеется, сейчас! — сердито сказал Гарри. — Неужели ты думала, что мы подождем до после обеда или до ещё когда-нибудь? Гермиона, Сириуса пытают прямо сейчас!
— Я… ох, ну ладно, — в отчаянии проговорила она. — Иди за плащом-невидимкой, встретимся в конце коридора Умбридж, идёт?
Гарри, ничего ей не ответив, вылетел из комнаты и стал продираться сквозь плотную толпу. Поднявшись на два этажа, он встретил Симуса с Дином, которые весело окрикнули его и сообщили, что по случаю окончания экзаменов планируют закатить в общей комнате вечеринку от заката до рассвета. Гарри едва слушал их. Они заспорили, сколько закупать сливочного пива. Гарри успел пройти сквозь закрытый портретом проход, и вылезть обратно уже с плащом-невидимкой и ножом Сириуса в сумке, а они даже не заметили его отсутствия
— Гарри, не хочешь скинуться — пару галлеонов? Гарольд Дингл готов продать нам немного огненного виски…
Но Гарри уже спешил назад по коридору, и через пару минут уже перепрыгивал последние ступеньки, чтобы присоединиться к Рону, Гермионе, Джинни и Луне, столпившимся в конце коридора Умбридж.
— Есть, — отдуваясь, сказал он. — Готовы?
— Ладно, — прошептала Гермиона, когда компания шумных шестикурсников прошла мимо них, — Рон, ты отвлекаешь Умбридж… Джинни, Луна, можете начинать убирать людей из коридора… мы с Гарри наденем плащ и подождём, пока горизонт очистится…
Рон зашагал прочь, его ярко-рыжая голова была видна, пока он не скрылся за поворотом; а с другой стороны в толпе учеников замелькала такая же яркая голова Джинни, а за ней — светловолосая голова Луны.
— Давай сюда, — прошептала Гермиона; схватив Гарри за запястье, она затащила его в нишу, где на колонне стояла уродливая каменная голова средневекового чародея, что-то бормочущая себе под нос. — Ты… ты уверен, что ты в порядке, Гарри? Ты всё ещё очень бледный.
— Я в норме, — бросил он, вытаскивая из сумки плащ-невидимку. На самом деле у него болел шрам, но не очень сильно, так что, видимо, Волдеморт ещё не нанес Сириусу последний удар: шрам болел гораздо сильнее, когда Волдеморт наказывал Авери…
— Готово, — сказал он; он набросил на них обоих плащ-невидимку, и они замерли, пытаясь расслышать что-нибудь сквозь латинское бормотание стоящего рядом бюста.