— Я, — ответил Дамблдор. — Однажды сырой и холодной ночью шестнадцать лет назад в комнате над баром в гостинице "Кабанья голова". Я пошел туда, чтобы увидеться с претенденткой на должность преподавателя Прорицания, хотя это и противоречило моему убеждению, что Прорицание не следует преподавать вообще. Впрочем, претендентом была праправнучка очень известного и очень одаренного провидца, и я подумал, что следует встретиться с ней просто из вежливости. Я разочаровался. Мне показалась, что у нее самой нет и намека на дар. Я сказал ей, надеюсь вежливо, что не считаю её подходящей для этой должности и развернулся, чтобы уйти.
Дамблдор поднялся на ноги и прошел мимо Гарри к черному шкафчику за насестом Фоукса. Он наклонился и, выпрямившись, достал оттуда неглубокую каменную раковину с рунической резьбой по краям, в которой Гарри не так давно увидел своего отца, мучающего Снейпа. Дамблдор вернулся к столу, поставил на него думоотвод и поднес палочку к собственному виску. Затем он извлек оттуда серебристые, похожие на паутину, налипшую на палочку, мысли и поместил их в раковину. Он снова сел за стол, и какое-то время наблюдал, как текут и вращаются в раковине его мысли. После, вздохнув, он поднял палочку и прикоснулся ее кончиком к серебристому веществу. Из него выросла закутанная в шаль фигура, с неестественно увеличенными из-за очков глазами, и начала медленно вращаться, причем ее ноги оставались в раковине. А затем Сибилла Трелани заговорила, не своим обычным неземным, мистическим голосом, а голосом резким и хриплым, который Гарри однажды уже слышал от неё: "Тот, в чьей власти победить Тёмного лорда, скоро придет… родится у тех, кто трижды выстоял против него, родится на исходе седьмого месяца… и Тёмный лорд отметит его как равного, но у него будет сила, неведомая Тёмному Лорду… и кто-то из них примет смерть от другого, не жить одному, если выжил второй… Тот, в чьей власти победить Тёмного лорда, родится на исходе седьмого месяца…"
Медленно вращаясь, профессор Трелани погрузилась в серебряную массу и исчезла. В кабинете стояла абсолютная тишина. Ни Дамблдор, ни Гарри, ни один из портретов не произнес ни звука. Даже Фоукс затих.
— Профессор Дамблдор? — очень тихо обратился Гарри к Дамблдору, все еще глядящему на думоотвод, погрузившись в свои мысли.
— Это… это означало… что это означало?
— Это означало, — сказал Дамблдор, — что единственный человек, у кого есть шанс навсегда победить Лорда Волдеморта, был рожден в конце июля, почти шестнадцать лет назад. Этот мальчик должен был родиться у родителей, которые уже трижды бросали вызов Волдеморту.
Гарри почуствовал: вот сейчас он поймет… Ему опять стало трудно дышать.
— Значит, это я?
Дамблдор мгновение рассматривал его сквозь стекла очков.
— Странность в том, Гарри, — мягко произнес он, — что речь, возможно, шла вовсе не о тебе. Пророчество Сибиллы подходило для двух мальчиков-магов, которые оба были рождены в конце июля того года, родители обоих состояли в Ордене Феникса, и обе супружеские пары трижды едва спаслись от Волдеморта. Одним, конечно, был ты. Другим был Невилл Лонгботтом.
— Но тогда… тогда почему на пророчестве стояло мое имя, а не Невилла?
— После того, как на тебя, младенца, напал Волдеморт, на пророчество нанесли новую надпись, — сказал Дамблдор. — Хранителю Зала Пророчеств казалось очевидным, что Волдеморт попытался убить тебя только потому, что знал — ты один из тех, о ком говорила Сибилла.
— Тогда… им могу быть и не я? — сказал Гарри.
— Боюсь, — произнес Дамблдор медленно, так, как будто каждое слово стоило ему больших усилий, — боюсь, что теперь нет никаких сомнений в том, что это ты.
— Но вы сказали, что Невилл тоже родился в конце июля, и его мама с папой…
— Ты забываешь про другую часть пророчества об отличительном знаке мальчика, который может победить Волдеморта… Волдеморт "сам пометит его как равного себе". И он это сделал, Гарри. Он выбрал тебя, а не Невилла. Он дал тебе шрам, что подтвердило и благословение, и проклятие.
— Но он мог выбрать неправильно! — произнес Гарри. — Он мог отметить не того человека!
— Он выбрал мальчика, который, как он думал, является для него наиболее вероятной опасностью, — ответил Дамблдор. — И обрати внимание, Гарри: он выбрал не чистокровного мага (а согласно его кредо, это единственный вид волшебника, имеющий право на существование и получение знаний), а полукровку, подобного себе. Он увидел себя в тебе раньше, чем встретился с тобой, и, пометив тебя этим шрамом, не убил тебя, как рассчитывал, а передал тебе силы и будущее, которые позволяли тебе не раз спастись от него. Но сделать это четыре раза… такого не удалось ни твоим родителям, ни родителям Невилла.