Приняв в ответ весьма неодобрительный вид, Гермиона спросила:
— Так что теперь, когда Дамблдор вернулся, все неприятности закончились?
— Да, — ответил Невилл. — Все теперь нормально, как раньше.
— Я думаю, Филч должен быть счастлив, — предположил Рон, прислоняя к своему кувшину с водой карточку из упаковки шоколадной лягушки, на которой было изображение Дамблдора.
— Ничего подобного, — ответила Джинни. — На самом деле он страшно расстроен. — Она понизила голос до шепота. — Он не перестает говорить, что Амбридж — это лучшее, из всего, что бывало в Хогвартсе.
Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала в кровати напротив них, уставившись потолок. Дамблдор в одиночку отправился в Запретный Лес, чтобы спасти ее от кентавров. Как он это сделал, как ему удалось выйти из под деревьев, поддерживая профессора Амбридж, и при этом не получить ничего серьезнее царапины, не знал никто, а профессор Амбридж, разумеется, ничего не рассказывала. Насколько ребята знали, после возвращения в замок она не произнесла ни слова. Никто не знал, чем она больна. Ее аккуратные волосы мышиного цвета были сильно растрепаны, в них остались кусочки листьев и веток, но в остальном она выглядела вполне целой и невредимой.
— Мадам Помфри говорит, что у нее обычный шок, — прошептала Гермиона.
— Скорее, она просто дуется, — сказала Джинни.
— Ага, она подает признаки жизни, если сделать так, — и Рон издал языком несколько мягких цокающих звуков. Амбридж рывком села, прямая как палка, и с диким видом начала оглядываться вокруг.
— Что-то не так, профессор? — спросила мадам Помфри, высунув голову из своего кабинета.
— Нет-нет… — сказала Амбридж, опускаясь обратно на свои подушки. — Нет, мне, должно быть, приснилось.
Гермиона и Джинни уткнулись в пижамы, чтобы заглушить смех.
— Кстати о кентаврах, — немного отойдя, сказала Гермиона. — Кто теперь будет учителем прорицания? Фиренц остается?
— Ему придется, — сказал Гарри. — Другие кентавры не примут его обратно.
— Похоже, что они с Трелони оба будут преподавать, — сказала Джинни.
— Спорю, что Дамблдор не прочь был бы избавиться от Трелони навсегда, — заметил Рон, грызя свою четырнадцатую лягушку. — Не знаю, как вы, а я считаю, что это самый бесполезный предмет. И с Фиренцем он не намного лучше.
— Как ты можешь так говорить! — возразила Гермиона. — Особенно после того, как мы узнали, что бывают и настоящие пророчества.
Сердце Гарри забилось быстрее. Он не говорил ни Рону, ни Гермионе, ни кому-либо еще, в чем заключалось пророчество. Невилл рассказал им, что оно разбилось, когда Гарри тащил его по ступеням в Комнате Смерти, и Гарри пока не стал их разубеждать. Он не был готов увидеть выражения их лиц, когда они узнают, что ему придется стать убийцей или жертвой, третьего не дано…
— Жалко, что оно разбилось — тихо сказала Гермиона, покачав головой.
— Да, действительно — сказал Рон. — Но, по крайней мере, Сами-Знаете-Кто тоже никогда не узнает, что в нем было… А куда это ты собрался? — добавил он удивленно и разочарованно, когда Гарри встал с кровати.
— Эээ… К Хагриду, — сказал Гарри. — Он только что вернулся, и я обещал сходить проведать его и заодно рассказать, как вы тут.
— А, тогда ладно, — пробурчал Рон, глядя из окна спальной комнаты на клочок синего неба. — Эх, хотел бы я, чтобы мы могли сходить с тобой.
— Передай ему от нас привет! — крикнула Гермиона, когда Гарри направился к выходу. — И спроси, что там с его… с его маленьким другом!
Гарри помахал рукой, в знак того, что он все слышал и понял, и покинул палату.
Замок казался очень тихим даже для воскресенья. Все гуляли на улице, наслаждаясь окончанием экзаменов и предвкушением последних нескольких дней семестра, свободных от домашних работ и повторения уроков. Гарри медленно шел по пустынному коридору, глядя в окна, мимо которых проходил. Он видел людей, бездельничающих в воздухе над полем для квиддича и пару учеников, купающихся в озере в компании гигантского кальмара.
Ему было трудно решить, хочет ли он сейчас быть с остальными или нет. Когда он был в компании, ему хотелось побыть одному, а когда он был один, ему хотелось компании. Он подумал, не сходить ли ему и впрямь к Хагриду, тем более, что он с ним не говорил с тех пор, как тот вернулся…
Гарри только что спустился с последней ступеньки мраморной лестницы, ведущей в вестибюль, когда из двери справа, которая, как знал Гарри, вела в гостиную Слизерина, появились Малфой, Крэбб и Гойл. Гарри остановился, как вкопанный, точно так же поступили Малфой с приятелями. Единственными звуками были крики и всплески, долетавшие в зал с улицы через открытые двери.