Улица Магнолий была похожа на Бирючиновую аллею как две капли воды: точно такие же большие квадратные дома, точно такие же ухоженные и вылизанные газоны и точно такие же большие квадратные домовладельцы с точно такими же надраенными, как у дяди Вернона, автомобилями. Потому-то Гарри и предпочитал бродить по Литтл Уингингу поздно вечером, когда лишь занавешенные окна яркими пятнами расцвечивали темноту, и он мог спокойно идти, забыв о своем «преступном» виде и не опасаясь услышать за спиной неодобрительное бурчание домовладельцев. Он шел так быстро, что уже на полпути по шоссе Магнолий шайка Дадли снова попалась ему на глаза; они как раз прощались друг с другом на перекрестке с улицей Магнолий. Гарри встал так, чтобы его прикрывал большой куст сирени, и притаился там.
— …визжал, как поросенок, да? — под всеобщий гогот напомнил Малкольм.
— Классный правый хук, Большой Ди, — прокомментировал Пирс.
— Завтра в то же время, парни? — спросил Дадли.
— Ну да, у меня, предков не будет дома, — кивнул Гордон.
— Тогда до встречи! — ухмыльнулся Дадли.
— Пока, Дад!
— До встречи, Большой Ди!
Гарри подождал, пока шайка разойдется, и только потом двинулся вперед. Голоса приятелей Дадли постепенно затихали, и как только наступила тишина, он вновь пересек поворот на переулок Магнолий, и, ускорив шаг, быстро догнал кузена — тот лениво прогуливался и что-то фальшиво насвистывал.
— Эй, Большой Ди!
Дадли повернулся.
— А, — хмыкнул он. — Это ты…
— И давно тебя так зовут? А, "Большой Ди"? — спросил Гарри.
— Заткнись! — буркнул Дадли, отвернувшись от него.
— Классное имечко, — Гарри усмехнулся в спину кузену, идя за ним следом. — Но для меня-то ты всегда будешь "мусик-пусик Дадлюнчик"…
— Заткнись, я сказал! — рявкнул Дадли, и его мясистые ручищи сжались в кулаки.
— Ух ты, разве парни не знают, что мамочка тебя так называет?
— Да пошел ты!
— Ха, ее-то ты никуда не посылаешь!.. А как насчет «кисонька» и «Дадлюшоночек» — так мне можно тебя называть?
Дадли промолчал. Похоже, ему понадобилась вся его выдержка, чтобы не убить Гарри на месте.
— Так кого вы сегодня избили? — спросил Гарри уже без усмешки. — Еще какого-нибудь десятилетнего пацана? Как Марка Эванса позапрошлым вечером?…
— Он сам нарвался, — злобно огрызнулся Дадли.
— Да неужели?
— Он мне нахамил.
— Как интересно… Сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних ногах? Так разве это хамство, Дад?… Это правда.
У Дадли задергалась щека. Гарри испытывал какое-то мстительное удовольствие, видя, как ему удалось взбесить Дадли. Он словно перекачивал в кузена собственное раздражение — и это было его единственной отдушиной.
Они свернули направо, туда, где Гарри впервые увидел Сириуса, — этот узкий и короткий проулок соединял аллею Глициний с переулком Магнолий. Там было пустынно и темно, куда темнее, чем на соседних улицах, — во всем проулке не горело ни одного фонаря. Их шаги приглушенно звучали в узком пространстве между стенами гаражей с одной стороны и высоким забором с другой.
— Раз таскаешь с собой эту штуку — думаешь, крутой? Так, что ли? — через пару секунд поинтересовался Дадли.
— Какую еще штуку?
— Эту, которую прячешь.
Гарри снова усмехнулся.
— А ты не такой дебил, каким кажешься, Дад. Правда, если бы ты и вправду был дебилом, как бы ты смог одновременно идти и разговаривать?
Гарри достал палочку. Краем глаза он заметил, как опасливо Дадли покосился на "эту штуку".
— Тебе запрещено, — тут же сказал кузен. — Я знаю, тебе нельзя. Тебя выпрут из этой твоей школы для психов.
— А откуда ты знаешь, что они не изменили правила? А, Большой Ди?
— Да ничего они не изменили… — протянул Дадли, хотя уверенность испарилась из его голоса.
Гарри тихонько засмеялся.
— Что, слабо сладить со мной без этой штуки? — рявкнул Дадли.
— А тебе нужны четверо приятелей, прикрывающих твою спину, пока ты бьешь десятилетнего пацана… разве нет? Думаешь, что можешь лупить всех подряд, если ты у нас чемпион по боксу? Сколько было твоему сопернику? Семь? Восемь?
— Шестнадцать, чтобы ты знал, — буркнул Дадли, — и когда я его вырубил, он валялся в отключке двадцать минут… а он весил раза в два больше, чем ты. Вот подожди, я расскажу папе, что ты всюду таскаешь с собой эту штуку…
— Ой-ой-ой, побежим к папочке, да?… Его кисонька-боксер, его чемпион испугался противной палочки вредного Гарри?