— Ночью ты не такой храбрый, верно? — ухмыльнулся Дадли.
— Ночь — это время, когда вокруг темно, Дадлюшенька. Ну, вот как сейчас, понимаешь?
— Я имею в виду, когда ты спишь! — взревел Дадли.
Он остановился. Гарри тоже замедлил шаги, глядя на кузена. Толстое лицо Дадли было едва различимым в темноте, но Гарри заметил, с каким торжествующим видом смотрит на него кузен.
— В смысле — я не такой храбрый, когда я сплю? — слова Дадли привели Гарри в полное замешательство, — я, по-твоему, от подушки шарахаюсь, что ли? О чем ты?
— Я все слышал прошлой ночью, — фальшиво доверительным тоном произнес Дадли. — Ты говорил во сне. Стонал.
— О чем ты? — повторил Гарри, но в желудке у него появился противный холодок. Во сне он вчера снова был на кладбище.
Дадли грубо расхохотался, затем тоненьким жалобным голоском пропищал:
— "Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!" Кто такой этот Седрик — твой… дружок?
— Я… Ты врешь, — машинально отозвался Гарри, но во рту у него мгновенно пересохло. Конечно, Дадли не врет: откуда бы еще он мог узнать про Седрика?
— "Папа! Помоги мне, папа! Он убьет меня, папа! Хнык-хнык!"
— Заткнись, — негромко сказал Гарри. — Заткнись, Дадли, я тебя предупреждаю!
— "Спаси меня, папа! Мама, спаси меня! Он убил Седрика! Папа, помоги мне! Он меня…" Не направляй на меня эту штуку!
Дадли вжался в стену гаража. Палочка Гарри была направлена прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как ненависть к Дадли, накопившаяся за все четырнадцать лет, закипает в его жилах, — ну почему, почему нельзя сейчас врезать ему по-хорошему… или швырнуть в него каким-нибудь заклятием… превратить его в тупое, бессловесное, шевелящее усиками насекомое — и пусть себе ползет домой…
— Только попробуй еще раз это сказать! — Гарри просто трясло от бешенства. — Ты понял?
— Убери от меня эту штуку!
— Повторяю — ты понял?
— Убери ее от меня!
— Ты понял меня?
— Убери эту штуку!
Дадли издал странный прерывистый всхлип, как будто его окунули в ледяную воду.
А с ночью что-то произошло. Усыпанное яркими точками звезд темно-синее небо мгновенно превратилось в беспросветно черное, луна куда-то пропала, а свет фонарей с соседних улиц, и без того еле различимый, исчез совсем. Отдаленный шум автомобилей и шелест листвы на деревьях — все звуки словно растворились в темноте. Ароматный вечерний воздух внезапно стал резко, пронизывающе холодным. Над Гарри и его кузеном сомкнулась непроницаемая глухая тьма, словно чья-то огромная рука накрыла проулок тяжелым ледяным покрывалом и ослепила их.
На какую-то долю секунды Гарри показалось — это его вина, это именно он, хотя и сдерживал себя, как мог, нечаянно сотворил какое-нибудь заклинание… но затем здравый смысл одержал верх: погасить звезды было бы ему не под силу. Он заозирался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, — но тьма, словно плотная завеса, застилала ему глаза.
Дадли перепуганно заорал прямо Гарри в ухо:
— Ч-ч-что ты д-д-делаешь? П-прекрати это!
— Да ничего я не делаю! Заткнись и не дергайся!
— Я н-н-ничего не в-в-вижу! Я ослеп! Я…
— Заткнись, я сказал!
Гарри замер, слепо глядя во тьму. Отчего-то стало настолько холодно, что он дрожал всем телом, по рукам побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Он только беспомощно озирался вокруг, как можно шире распахнув глаза.
Это невозможно… откуда бы им взяться здесь… в Литтл Уингинге… Его слух обострился до предела — да, он обязательно услышит их раньше, чем сумеет разглядеть…
— Я… я все расскажу папе! — заныл Дадли. — Г-где ты? Что ты д-делаешь?
— Ты заткнешься или нет? — прошипел Гарри. — Дай послу…
И тотчас же замолк. Он услышал именно то, чего так боялся.
В проулке, кроме них, было что-то еще. Нечто. Оно протяжно, хрипло, шумно вздыхало. Гарри захлестнуло волной ужаса, он дрожал с головы до ног — воздух вокруг был обжигающе ледяным.
— П-п-перестань! Прекрати это! Я у-у-ударю тебя, честное слово, я ударю…
— Дадли, заткнись…
Бум!
В голову Гарри врезался мощный кулак, сбивая его с ног. Маленькие белые искры тут же заплясали у него перед глазами. Уже во второй раз за час Гарри почувствовал, будто голова его раскалывается надвое. Он растянулся на земле, и палочка выпала у него из руки.
— Ты придурок, Дадли! — завопил Гарри,
От боли из глаз у него брызнули слезы. Гарри с трудом поднялся на четвереньки и принялся отчаянно шарить вокруг. Он услышал, как Дадли куда-то побежал, то и дело спотыкаясь и врезаясь всей тушей в забор.
— Дадли, вернись! Ты бежишь прямо на него!