В следующую секунду ненавистный кусок металла полетел в сторону полтергейста. Но, не долетев до цели, он разлетелся на миллион маленьких кусочков. Вокруг учеников возник переливающийся щит из помеховых чар. Гарри же, так и не опустив палочку, смотрел, как последние песчинки уничтоженного памятника первому преступлению Тома Ридла, так и оставшемуся безнаказанным, падали на каменный пол Хогвартса.
Ученики, что стали свидетелями этого действа смотрели на гриффиндорцев со странной смесью уважения и непонимания — взрывному заклятию такой силы не учили в школе.
Раньше Гарри бы никогда не позволил себе нарушать школьные правила столь вопиющим образом: мало того, что на переменах колдовать теретически не разрешалось, на что ему, честно говоря, всегда было глубоко плевать, но вот уничтожение награды из трофейного зала, кому бы она ни принадлежала, было довольно серьёзным нарушением, не говоря уж о том, что но никогда бы не позволил себе втянуть в эту авантюру друзей. Однако теперь он не чувствовал даже тени былого волнения. Исключить его за такую мелочь никто не может, тем более если принимать во внимание, что же они уничтожили. Ни Фильч, ни Снейп ни кто бы то ни было ещё его абсолютно не волновали. В голове всё ещё глухо стучала ненависть. Однако парень быстро взял себя в руки, и лишь ухмыльнулся зрителям. Они с Роном, не сговариваясь, абсолютно синхронно отвесили аудитории до неприличия вежливый и в то же время насмешливый поклон Гермиона весело улыбнулась, и гриффиндорское трио покинуло помещение под аккомпанемент нескончаемых и в высшей степени возмущённых воплей Пивза, на которого вдруг всем стало резко наплевать. Сами того не желая, друзья за несколько секунд завоевали место Фреда и Джорджа Уизли, которое вот уже полтора года безуспешно пытались занять самые отъявленные хулиганы со всех факультетов.
В Большом зале стояла лёгкая и непринуждённая атмосфера, навеянная предстоящей вылазкой в Хогсмид. Ученики весело переговаривались, шутили. Друзья немедленно заняли свои места за Гриффиндорским столом, где уже заканчивали трапезу многие гриффиндорцы. Гермиона привычно уткнулась в какую-то старую, пыльную и жутко умную книгу, не замечая ничего вокруг себя, Рон с набитым ртом пытался доказать Гарри, что финт Вронского ничем не хуже мёртвой петли Морэ, на что Поттер только снисходительно кивал и, картинно закатывая глаза, уверял Рона, что мудрость придёт к нему с возрастом, а сейчас он просто не в силах понять величины его, Гарри, опыта и чрезвычайно глубоких познаний на таком нелёгком поприще, как квиддич. Закончив свою тираду, Гарри неожиданно для себя обнаружил, что на них украдкой косятся почти все ученики школы. Да нет, чего там, — поправил он сам себя, — многие вообще беззастенчиво пялятся.
— Очевидно, наше утреннее приключение стало достоянием общественности, — безразлично бросил он друзьям.
Рон кивнул, а Гермиона так и не смогла оторваться от книги, так что ограничилась неопределённым мычанием.
— А что случилось-то, — поинтересовался Дин, оторвавшись от очередной карикатуры, которые в последнее время он штамповал пачками.
После того, как Рон подробно пересказал однокашникам байку о том, как они лишили Пивза аудитории, взорвав перед ним же первый попавшийся под руку предмет, сопровождаемую комментариями Гарри и взрывами хохота доблестных гриффиндорцев, Дин немедленно изобразил эту картину, напрочь забыв о недорисованном портрете Аллерта.
Когда ребята наконец оказались в Хогсмиде, Гарри, как впрочем и все остальные, не мог не обратить внимание на то, что не каждом углу, возле каждой двери стояли авроры. Гарри заметил ещё несколько охранников, стоящих прижавшись к стенам под заклятьем хамелеона.
— Нет, директор, конечно предупреждал, что здесь будет охрана, но такое, — возмущению Гермионы, казалось не было предела.