"Хагрид! - громко сказал Дамблдор. - Я не считаю, что Гарри напал на этих людей".
"Ох! - Хагрид остановился, и петух повис тряпкой. - Да. Тогда я лучше подожду снаружи, господин Директор".
Он смущенно удалился.
"Вы не считаете, что это я, Профессор?" - переспросил с надеждой Гарри, пока Дамблдор сметал со стола петушиные перья.
"Нет, Гарри, не считаю, - ответил Профессор. Его лицо снова было мрачным. - Но я, тем не менее, хочу поговорить с тобой".
Гарри нервно ждал, пока Дамблдор рассматривал его, соединив кончики пальцев.
"Я должен тебя спросить, Гарри, может быть, ты хочешь рассказать мне о чем-нибудь? - мягко спросил Дамблдор, - О чем угодно..."
Гарри растерялся. Он подумал о крике Малфоя: "Вы будете следующими, Нечистокровные!" и про Многосущное Зелье, медленно кипящее в туалете Стонущей Миртл. Потом он подумал про бестелесный голос, который дважды слышал, и слова Рона: "Когда ты начинаешь слышать голоса, которые больше никому не слышны, - это не самый лучший признак, даже в колдовском мире". Он подумал обо всем, что про него говорят, и про свой растущий страх, что он как-то связан с Салазаром Слитерином...
"Нет, - ответил Гарри, - Нет, ничего, Профессор..."
Двойное нападение на Джастина и Почти Безголового Ника превратило царившую до сих пор нервозность в настоящую панику. Любопытно, что
судьба Почти Безголового Ника, казалось, обеспокоила людей больше всего. "Кто может вытворить такое с призраком?" спрашивали все друг друга, "Какая жуткая сила может навредить тому, кто уже мертв?". Скупка билетов на Хогвартский Экспресс была похожа на паническое бегство. Все старались попасть домой на Рождество.
"Такими темпами здесь останемся только мы, - сказал Рон Гарри и Эрмионе. - Мы, Малфой, Крабб и Гойл. Какой славный праздник получится!"
Крабб и Гойл, которые во всем следовали за Малфоем, записались в число остающихся на праздники. Но Гарри был рад, что почти все уезжают.
Он устал от людей, шарахающихся от него в коридоре, как будто он
вот-вот покажет клыки или плюнет ядом. Он устал от ворчания, шепота и показывания пальцами, когда он проходит мимо.
Если уж кому эта ситуация и казалась забавной, так это Фреду и Джорджу. Они взяли в привычку вышагивать впереди Гарри с криками:
"Дорогу Наследнику Слитерина, великому ужасному колдуну..."
Перси был крайне недоволен таким поведением.
"Это не повод для шуток", - холодно говорил он.
"С дороги, Перси! - крикнул Фред, - у Гарри горит дело..."
"Он торопится в Комнату Секретов на чашку чая со своим клыкастым слугой", - посмеиваясь, добавил Джордж.
Джинни, однако, не разделяла их веселья.
"Нет, не надо!" - каждый раз кричала она, когда Фред громко вопрошал, на кого Гарри намерен напасть следующим, или когда Джордж делал вид, что пытается отогнать Гарри связкой чеснока.
Гарри не обижался. Наоборот, он чувствовал себя гораздо лучше от того, что, по крайней мере, Фред и Джордж считали идею "Гарри - наследник Слитерина" до предела нелепой. Но это шутовство, похоже,
раздражало Драко Малфоя, который мрачнел с каждым разом, как они попадались ему на глаза.
"Это потому, что он лопается от желания заявить, что на самом деле
это он, - заявил Рон со знанием дела. - Вы же знаете, он ненавидит
проигрывать. А сейчас тебе достались все пряники за его грязную работу".
"Это ненадолго, - убежденно сказала Эрмиона. - Многосущное Зелье почти готово. Скоро мы добьемся от него правды".
Наконец семестр закончился, и тишина, глубокая как снег на земле, опустилась на замок. Гарри был скорее умиротворен, чем мрачен, и радовался, что он, Эрмиона и все Висли могли вовсю распоряжаться Гриффиндорской башней. Это означало, что они могли, например, поиграть в Подрывного Дурака или без посторонних поупражняться в дуэльном искусстве. Фред, Джордж и Джинни предпочли остаться в школе, а не ехать в Египет в гости к Биллу с Мистером и Миссис Висли. Перси, не одобрявший их детское поведение, проводил мало времени в гостиной Гриффиндора. Он помпезно сообщил, что он единственный, кто остался в школе на Рождество из-за своих обязанностей префекта помочь учителям в такой полный проблем период.
Наступило холодное светлое Рождественское утро. Гарри и Рона очень рано разбудила Эрмиона. Она ворвалась к ним в спальню уже полностью одетая, с подарками в руках.
"Вставайте", - сказала она, раздвигая занавески на окнах.
"Эрмиона, тебе нельзя сюда заходить", - сказал Рон, закрываясь от
света.
"Счастливого Рождества! - крикнула Эрмиона и бросила ему его подарок. Я уже почти час как встала. Я добавила в зелье еще чуток резаных крыльев. Оно готово".
Гарри сразу проснулся и сел.
"Ты уверена?"
"Конечно, - сказала Эрмиона, отодвигая Скабберса, чтобы пристроиться на краешке кровати Рона. - Если мы собираемся что-нибудь предпринять, то надо действовать сегодня ночью".
В этот момент в комнату влетела Хедвиг с маленьким свертком в клюве.
"Привет! - радостно сказал Гарри, когда она приземлилась рядом, - ты больше не обижаешься на меня?"
Она нежно ущипнула его за ухо, и это было куда более хорошим подарком, чем тот, что она принесла. Сверток оказался от Десли. В нем была зубочистка и письмо с требованием узнать, не может ли он остаться в Хогвартсе заодно и на летние каникулы.
Остальные рождественские подарки Гарри были намного интереснее. Хагрид прислал ему большую банку с помадкой, которую Гарри решил размягчить над огнем, прежде чем съесть. Рон подарил ему книгу под
названием "Полеты с Пушками" с множеством любопытных историй прo его любимую команду по Квиддитчу, а Эрмиона подарила ему превосходное орлиное перо для письма. Гарри открыл последний подарок и обнаружил там новый вязаный свитер и сливовый пирог от Миссис Висли. Он читал ее открытку с вновь нахлынувшим чувством вины, вспомнив машину Мистера Висли (которую никто не видел после столкновения с Дерущейся Ивой) и подумав об очередном безобразии, которое они с Роном вскоре устроят.
Все, даже те, кому подводило живот от мысли о ждущем их Многосущном Зелье, не могли отказать себе в удовольствии насладиться рождественским обедом.