— Но ты же знаешь, как я обожаю детей.
— Неужели ты стал нападать на людей не только при полной луне? Весьма необычно… настолько вошел во вкус, что одного раза в месяц уже недостаточно?
— Вот именно, — сказал Уолк. — Что, Думбльдор, я тебя шокировал? Напугал?
— Не стану притворяться, что это не внушает мне отвращения, — ответил Думбльдор. — И я действительно потрясен, что Драко пригласил тебя в школу, где живут его друзья… Подумать, из всех людей…
— Я его не приглашал, — еле слышно выдохнул Малфой. Он не смотрел на Уолка, боялся даже покоситься в его сторону. — Я не знал, что он будет…
— Кто же откажется от визита в «Хогварц», — просипел Уолк. — Столько нежненьких вкусненьких глоточек… у-м-м, чудо…
Он оскалился в улыбке и поковырял в передних зубах отвратительным желтым ногтем.
— А тебя, Думбльдор, я съем на закуску …
— Нет, — резко возразил четвертый Упивающийся Смертью. У него было тяжелое, грубое и жестокое лицо. — Есть приказ. Это должен сделать Драко. Давай уже, Драко, приступай.
Но у Малфоя совсем не осталось решимости. Он в страхе смотрел на белое лицо Думбльдора, расположенное непривычно низко — настолько сильно тот сполз по стене.
— Да он и так долго не протянет! — воскликнул криворотый колдун под аккомпанемент одышливого хихиканья своей сестрицы. — Гляньте-ка на него… что с тобой, Думби?
— Ничего особенного, Амикус: пониженная сопротивляемость, замедленная реакция, — ответил Думбльдор. — Старость, одним словом… когда-нибудь она придет и к тебе… если повезет, конечно…
— О чем это ты, о чем это? — неожиданно взбеленился Упивающийся Смертью. — Вечно одно и то же, Думби, сплошная болтовня и никакого дела, никакого, я даже не знаю, зачем Черному лорду вообще тебя убивать, только силы тратить! Валяй, Драко, кончай с ним!
Но тут внизу опять забегали, и чей-то голос прокричал:
— Они перекрыли лестницу… Редукто! РЕДУКТО!
Сердце Гарри радостно подпрыгнуло: значит, эти четверо не полностью подавили сопротивление, а лишь прорвались на вершину башни, поставив за собой преграду…
— Драко, быстро! — раздраженно воскликнул мужчина с жестоким лицом.
Но рука Малфоя так сильно тряслась, что он едва мог прицелиться.
— Дайте я, — рыкнул Уолк и пошел на Думбльдора, протягивая вперед руки и скаля зубы.
— Я сказал, нет! — крикнул жестоколицый. Полыхнула вспышка, и оборотня отбросило в сторону; он ударился о стену и остался стоять, шатаясь и возмущенно сверкая глазами. Сердце Гарри колотилось так сильно, что он поражался, почему никто этого не слышит и не замечает его… если бы только он мог двигаться, запустить в них заклятием из-под плаща…
— Драко, приступай или отойди, чтобы мы сами… — пронзительно завизжала женщина, но в этот миг дверь опять распахнулась, и на пороге вырос Злей с волшебной палочкой в руке. Его черные глаза мигом вобрали в себя всю сцену: Думбльдора, без сил привалившегося к стене, трех Упивающихся Смертью, разъяренного оборотня, Малфоя.
— У нас беда, Злей, — сообщил одутловатый Амикус, не сводя глаз и волшебной палочки с Думбльдора, — мальчишка, похоже, сдрейфил…
Вдруг кто-то еще позвал Злея по имени, очень-очень тихо:
— Злодеус…
За весь сегодняшний вечер Гарри еще ни разу так не пугался. Впервые Думбльдор умолял.
Злей не ответил, но прошел вперед, бесцеремонно оттолкнув Малфоя. Трое Упивающихся Смертью безмолвно попятились. Даже оборотень как-то притих.
Злей жестко смотрел на Думбльдора, и его лицо сочилось ненавистью и отвращением.
— Злодеус… пожалуйста…
Но тот воздел палочку и направил ее на Думбльдора.
— Авада Кедавра!
Зеленый сноп пламени ударил Думбльдора прямо в грудь. Вопль ужаса и тоски не слетел с губ немого, неподвижного Гарри, и он не мог отвести глаз от кошмарного зрелища. Думбльдора подбросило в воздух, на мгновение он завис под блистающим черепом, затем, как большая тряпичная кукла, медленно перевалился через ограду башни — и его не стало.
Глава двадцать восьмая. Бегство Принца
Гарри казалось, что и он тоже летит куда-то в пространство; этого не было... не было…
— Уходим отсюда, быстро, — приказал Злей.
Он схватил Малфоя за шиворот и вытолкал в дверь впереди остальных; Уолк и коренастые брат с сестрой шли следом, причем колдунья восторженно сопела. Они скрылись за дверью, и Гарри осознал, что опять может двигаться; в нелепой позе у стены его теперь удерживало не заклятие, но чудовищный шок. Когда жестоколицый, уходивший последним, уже исчезал в двери, Гарри опомнился и сбросил плащ-невидимку.