Она смотрела вокруг, потом на Дамблдора снова, и хотя ее щеки краснели, ее пристальный взгляд был устойчив. — Я не думаю, что много людей будут сожалеть видеть его другую сторону.
— Я уверен, что вы понимаете, и мы не будем хранить его постоянно? — сказал Дамблдор. — Он должен будет возвращаться сюда, по крайней мере, каждое лето.
— О, ну, в общем, это лучше чем сильный удар по носу с ржавым покером, — сказала госпожа Коул с небольшой икотой. Она поднялась на ноги, и Гарри был впечатлен, чтобы видеть то, что она была весьма устойчива, даже при том, что две трети джина теперь ушли. — Я предполагаю, что Вы хотели бы видеть его?
— Очень, — сказал Дамблдор, также поднимаясь.
Она вывела его из своего офиса повела наверх по каменной лестнице, делая замечания и команды помощникам и детям, когда она проходила. Сироты, Гарри видел, все были одеты в одно и тоже в сероватые туники. Они выглядели благоразумными, за которыми хорошо заботились, но не было никакого отрицания, что это место было мрачным, в месте, в котором нужно стать взрослым.
— Мы здесь, — сказала миссис Коул, поскольку они выключили секунду на то, чтобы миссис Коул показала и остановилась вне первой двери в длинном коридоре. Она постучала дважды и вошла.
— Том? К вам посетитель. Это — господин Дамбертон — простите, Дандербор. Он прибыл, чтобы сказать вам… — хорошо, я позволю ему сделать это самому.
Гарри и два Дамблдора вошли в комнату, и госпожа Коул закрыла дверь за ними. Это была маленькая пустая комната, в которой пожалуй, кроме старого платяного шкафа и железного остова кровати, ничего не было. Мальчик сидел на вершине серых одеял, его ноги, были протянуты перед ним, он держал в руках книгу.
Черты лица Тома Риддла не были худыми. У Мероуп сбылось ее последнее желание: он был его красивым отцом в миниатюре, высокой для одиннадцати лет, темноволосый, и бледный. Его глаза были суженны немного, поскольку он удивлен в эксцентричном появлении Дамблдора. На мгновенье повисла тишина.
— Как ты себя чувствуешь, Том? — сказал Дамблдор, идя вперед и предлагая Тому свою руку.
Мальчик колебался, затем принял руку, и они обменялись рукопожатием. Дамблдор пододвинул твердый деревянный стул около Риддла, так, чтобы пара их походила скорее на пациента больницы и посетителя.
— Я — Профессор Дамбледор.
— Профессор? — повторил Риддл. Он выглядел осторожным. Профессор — подобно доктору? Для чего вы здесь? Она попросила вас взглянуть на меня?
Он указывал в двери, через которую госпожа Коул только что ушла.
— Нет, нет, — сказал Дамбледор, улыбаясь.
— Я не верю вам, — сказал Риддл. — Она хочет, чтобы меня осмотрели, не так ли? Скажите правду!
Он говорил последние три слова со звонящей силой, которая была почти отвратительна. Это была команда, и звучало, как если бы он делал это много раз прежде. Его глаза расширились, и он впивался взглядом в Дамблдора, который не сделал ничего, кроме как продолжить дальше приятно улыбаться. После нескольких секунд Риддл перестал яростно сверкать глазами, хотя он выглядел все еще осторожным.
— Кто вы?
— Я сказал тебе. Меня зовут — Профессор Дамблдор, и я работаю в школе по имени Хогвартс. Я прибыл, чтобы предложить тебе место в моей школе — твоя новая школа, если ты захочешь приехать.
Реакция Риддла на это была наиболее удивительна. Он спрыгнул с кровати и отпрянул от Дамблдора, смотря на того разъяренно.
— Вы не обманите меня! Психиатрическая больница, ведь вы оттуда, не так ли? Профессор, да, ну конечно, я не пойду, видите? Тот старый кот, кто должен быть в психушке. Я никогда не делал ничего маленькой Эми Бенсон или Деннису Бишопу, и вы можете спросить их, они скажут вам то же!
— Я не из псхиатрической больницы, — сказал Дамблдор терпеливо. — Я преподаватель и, если ты сядешь спокойно, я расскажу тебе о Хогвартсе. Конечно, если ты не хочешь поехать в школу, никто не вынудит тебя.
— Я хотел бы видеть, что они пробуют, — глумился Риддл.
— Хогвартс, — Дамблдор продолжал, как если бы он не слышал, последние слова Риддла, — Является школой для людей со специальными способностями.
— Я не безумен!
— Я знаю, что ты не безумен. Хогвартс — не школа для безумных людей. Это — школа волшебства.
Была тишина. Риддл застыл, его лицо, невыразительное, но его глаза мерцали назад и вперед между каждым Дамблдором, как если бы пробуя поймать расположение одного из них.
— Волшебство? — он повторился шепотом.
— Правильно, — сказал Дамблдор.
— Это… это волшебно, что я могу сделать?
— Что является этим, что ты можешь сделать?
— Все сортировки, — вдыхал Риддл. Поток волнения повышался, и его шея в его впалые щеки; он выглядел лихорадочным. — Я могу делать перемещение записей в файл, не трогая их. Я могу заставить животных сделать то, что я хочу, чтобы они сделали, не обучая их. Я могу заставить плохие вещи случиться с людьми, которые раздражают меня. Я могу делать им больно, если я захочу.
Его ноги дрожали. Он подался вперед и снова сел на кровать, уставившись на его руки, его голова поклонилась, как если бы в просьбе.
— Я знал, что я другой, нетакой как все, — он шептал его собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я был особенный. Всегда, я знал, что было кое-что.
— Хорошо, ты был совершенно прав, — сказал Дамблдор, который больше не улыбался, но наблюдал пристально за Риддлом. Ты — волшебник.
Риддл поднял свою голову. Его лицо преобразилось: было дикое счастье, но это, все же по некоторым причинам не делало его лучше выглядящим; напротив, его точно вырезанные особенности казались так или иначе более грубыми, его выражение было почти скотское. — Вы тоже волшебник?
— Да, я тоже волшебник.
— Докажите это, — сказал сразу же Риддл, тем же самым тоном командования, который он использовал, когда он сказал, — Скажите правду.
Дамблдор поднял брови. — Если, я сделаю это, ты принимаешь ваше место в Хогвартсе
— Конечно!
— Тогда ты должен будешь обращаться ко мне как «Профессор» или "сэр.»
Выражение Риддла укрепилось в течение наиболее мимолетного момента прежде, чем он сказал, неузнаваемо вежливым голосом, — Я сожалею, сэр. Я подразумевал — пожалуйста, Профессор, Вы могли показать мне?
Гарри был уверен, что Дамбледор собирался отказываться, что он скажет Риддлу, что было бы множество времени для практических демонстраций в Хогвартсе, что они были в настоящее время в мире полном магглов и поэтому должны быть осторожны. К его большому удивлению, однако, Дамблдор извлек палочку из внутреннего кармана его костюма, и укащал ей на потертый платяной шкаф в углу, и сделал палочкой случайный щелчок.
Платяной шкаф озарила огненая вспышка.
Риддл вскачил на ноги; Гарри мог едва обвинить его в завывынии в ударе и гневе; все его имущество должно быть в там. Но даже как Риддл все еще смотря на Дамблдора, округленными глазами, вспышка(искры) исчезли, оставляя полностью неповрежденный платяной шкаф.
Риддл смотрел то на платяной шкаф, то на Дамблдора жадным выражением, потом он указал на волшебную палочку. — Где я могу получить одну из них?
— Всему свое время, — сказал Дамблдор. — Я думаю, что есть кое-что пробующее выйти из твоего платяного шкафа.
И уверенный достаточно, что слабый грохот можно было бы слышать изнутри. Впервые, Риддл выглядел испуганным.
Открой дверь, — сказал Дамблдор.
Риддл колебался, затем пересек комнату и бросил (отпустил, но тогда закрытую) открытую дверь платяного шкафа. На самой верхней полке, выше полки с изношенной одеждой, лежала маленькая картонная коробочка. которая колебалась и грохотала, как если бы внутри нее было несколько ужасных мышей, пойманных в ловушку.
— Вынь это, — сказал Дамблдор.
Риддл снял дрожащую кортонную оболочку. Он выглядел расстраенным.
— Есть ли что — нибудь в этой коробке, что не должно принадлежать тебе? — спросил Дамблдор.
Риддл бросил Дамблдору длинный, ясный, вычисляющий взгляд. — Да, я предполагаю так, сэр, — он сказал наконец, невыразительным голосом.