Дорогой Гарри,
Если это удобно для тебя, я приеду в дом номер четыре, на Прайвет-Драйв, в эту пятницу в одиннадцать часов вечера, чтобы проводить тебя до Норы, куда ты приглашен провести оставшуюся часть каникул.
Если ты согласен, я буду рад твоей помощи в одном деле, которое я надеюсь решить по пути в Нору. Я объясню тебе подробнее при встрече.
Пожалуйста, пришли ответ этой же совой. Надеюсь увидеть тебя в эту пятницу,
С наилучшими пожеланиями,
Альбус Дамблдор
Хотя он уже выучил его наизусть, Гарри украдкой поглядывал на письмо каждые несколько минут с семи часов того вечером, когда он впервые поднял его, лежащее у окна в спальне, из которого открывался отличный вид на обе стороны Привет-Драйв. Он знал, что бессмысленно продолжать перечитывать слова Дамблдора. Гарри отправил — да — с совой, доставившей сообщение, как требовалось. И все, что он мог теперь сделать, заключалось в одном: ждать. Или Дамблдор действительно придет, или нет.
Но Гарри до сих пор не упаковал вещи. Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой, что его собираются спасти от Дурслей после каких-то двух недель их компании. Он не мог отделаться от чувства, что что-то идет не так, как надо — вдруг сова с его ответом на письмо Дамблдора, сбилась с пути; или Дамблдору что-то помешает забрать его; да и письмо, могло оказаться вовсе не от Дамблдора, а какой-нибудь уловкой, шуткой или даже ловушкой. Гарри был не в силах упаковав вещи столкнуться с тем, что их придется снова распаковать. Единственный шаг, который он сделал, готовясь к предстоящей поездке — это благополучно закрыл свою полярную сову Хедвигу, в клетке.
Минутная стрелка на будильнике достигла цифры двенадцать и, в этот самый момент уличный фонарь за окном погас.
Гарри проснулся, как будто внезапная темнота была сигналом тревоги. Торопливо поправив очки и отлепив щеку от оконного стекла, он прижался носом к окну и смотрел искоса вниз на тротуар. Высокая фигура в длинном, вздымающемся плаще шла по дорожке сада.
Гарри подпрыгнул, как если бы его ударило током, опрокинул стул, и начал хватать все, что попадалось под руку и бросать в сундук. Когда он потянулся за комплектом одежды, двумя книг с заклинаниями и пакетиком чипсов, в дверь позвонили. Внизу в гостиной Дядя Вернон кричал: — Кого это принесло посреди ночи?
Гарри застыл с медным телескопом в одной руке и спортивными штанами другой. Он совсем забыл предупредить Дурслей, что Дамбледор может приехать. Он ощутил нечто среднее между паническим ужасом и приступом смеха, выкарабкиваясь из-за сундука и поворачивая дверную ручку в ту самую минуту, когда глубокий голос произнес: — Добрый вечер. Вы должно быть м-р Дурслей. Я осмелюсь предположить, что Гарри предупредил вас, что я приеду забрать его?
Гарри уже бежал вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки, но резко затормозил за несколько шагов до конца, поскольку приобретенный в течение долгого времени опыт научил его держаться от дяди подальше, если только это возможно. В дверном проеме стоял высокий, худой человек с седыми волосами до талии и длинной бородой. Очки в форме полумесяцев держались на крючковатом носу, он носил длинный черный дорожный плащ, и островерхую шляпу. Вернон Дурслей, усы у которого были столь же густые как у Дамблдора, только черные, был одет в красновато-коричневый халат. Он уставился на посетителя, как будто он не мог поверить своим крошечным глазам.
— Судя по вашему ошеломленному и недоверчивому виду, Гарри не предупредил Вас, что я намерен приехать — заключил Дамблдор приятным голосом. — Однако, позвольте предположить, что вы любезно пригласите меня в дом. Неразумно так долго стоять на пороге в эти тревожные времена.
Он уверенно переступил через порог и дверь позади него закрылась.
— Прошло много времени с моего последнего визита, — сказал Дамбледор, уставив крючковатый нос в Дядю Вернона. — Я должен сказать, ваша африканская лилия цветет.
Вернон Дурслей ничего не ответил. Гарри не сомневался, что разговор скоро возвратится к нему, и скоро — вена пульсировала на виске дяди все сильнее. Гарри на время затаил дыхание: несмотря на то, что облик Дамблдора был абсолютно обычным для колдунов, даже дядя Вернон, похоже, почувствовал, что измываться над этим человеком крайне трудно.
— Добрый вечер Гарри, — сказал Дамблдор, удовлетворенно глядя на него сквозь очки-половинки. — Превосходно, превосходно.
Эти слова, казалось, разбудили Дядю Вернона. Было ясно, что как бы он ни был обеспокоен, он не хотел встречаться с глазу на глаз с человеком, который может смотреть на Гарри и говорить — превосходно.
— Я не хочу показаться грубым, — начал он таким тоном, что грубость была буквально в каждом слоге.
— Но, к сожалению грубости часто получаются случайно, — Дамблдор закончил предложение серьезным тоном. — Лучше бы Вы просто промолчали. А это должно быть Петуния.
Дверь кухни открылась, там стояла тетя Гарри, в резиновые перчатках и халате поверх ночной рубашки, в преддверии времени, когда она обычно спать, тетя протирала на кухне все, что можно. Ее лошадиное лицо не выражало ничего, кроме потрясения.
— Альбус Дамблдор, — сказал Дамбледор, но его имя не произвело на дядю Вернона никакого эффекта. — Мы переписывались, конечно. — Гарри вспомнил странный способ что-то напомнить Тете Петунии, он когда-то послал ей взрывающееся письмо, но Тетя Петуния не смогла ничего ответить. — А это должно быть ваш сын, Дадли?
Дадли в этот момент выглядывал из-за двери гостиной. Его большая, белокурая голова, возвышалась из-за полосатого воротника пижамы и выглядела странно растрепанной, его рот раскрылся в неописуемом удивлении. Дамблдор подождал еще минуту, чтобы убедиться, что никто из Дурслей не хочет ничего сказать, и улыбнулся:
— Могу я предположить, что Вы пригласили меня в гостиную?
Дадли только собрался выбраться из-за двери, как Дамблдор прошел мимо него. Гарри, все еще сжимая в руках телескоп и тренировочные брюки, проскочил последние несколько ступеней и последовал за Дамблдором, который устроился в ближайшем к камину кресле, и разглядывал все вокруг мягким, заинтересованным взглядом. Он выглядел здесь насколько неуместно, насколько это вообще было возможно.
— Разве мы не уезжаем, сэр? — спросил Гарри с тревогой.
— Да, действительно мы, но есть несколько вопросов, которые мы сначала должны обсудить сначала, — сказал Дамбледор. — И я предпочел бы не сделать это в открытую. Мы злоупотребим гостеприимством твоих дяди и тети еще немного.
— Вы собираетесь… Вы собираетесь…
Вернон Дурслей вошел в комнату, Петуния протиснулась следом и встала плечом к плечу с мужем, а Дадли спрятался за родителями.
— Да, — просто сказал Дамблдор.
Он извлек палочку так быстро, что Гарри едва заметил это; с легким щелчком, диван выдвинулся вперед, тут же колени у всех Дурслей подогнулись и они одновременно против своей воли уселись на диван. Еще один щелчок палочки и диван вернулся на прежнее место.
— Мне кажется, так будет удобнее, — любезно прокомментировал Дамблдор.
Когда он убирал палочку в карман, Гарри заметил, что его рука почернела и сморщилась; это выглядело, как если бы плоть была сожжена.
— Сэр — что случилось с вашей…
— Позже, Гарри, — остановил его Дамблдор. — Пожалуйста, сядь.
— Я мог бы предположить, что Вы собирались предложить мне передохнуть? — обратился Дамбледор к Дяде Вернону, — но обстоятельства свидетельствуют, что в данном случае такой оптимизм был бы скорее проявлением глупости.
Он в третий раз взмахнул палочкой, и пыльной бутылки, а также пять стаканов появились из воздуха. Бутылка сама по себе наклонилась и разлила по стаканам какую-то жидкость медового цвета. Стаканы тут же подплыли по воздуху к каждому из сидящих.