Он взлетел по лестнице в спальню, откинул крышку сундука и достал Карту Каверзника и пару свернутых носков. Затем сбежал вниз и затормозил перед ошарашенными Роном и Гермионой.
– У меня мало времени, – тяжело дыша, проговорил Гарри. – Думбльдор прислал за плащом. Слушайте…
Он коротко рассказал, куда отправляется и зачем. Он не обращал внимания ни на охи и ахи Гермионы, ни на вопросы Рона; у них еще будет время все обсудить.
– …в общем, вы понимаете, что это значит? – чуть не захлебываясь, закончил Гарри. – Думбльдора вечером не будет, и Малфой сможет преспокойно заняться своими делишками. Нет, послушайте! – гневно зашипел он, увидев, что Рон с Гермионой открыли рты. – Я знаю, что это он вопил в Кстати-комнате. На-ка… – Он сунул Гермионе в руку Карту Каверзника. – Следите за ним и Злеем. Привлеките всех, кого найдете, из Д. А. Гермиона, контактные галлеоны еще работают, так? Думбльдор говорит, что установил дополнительную защиту, но если замешан Злей, то он в курсе, какова она и как ее обойти, – только он не знает, что будет у вас под колпаком.
– Гарри… – начала Гермиона, в ужасе распахнув глаза.
– На споры нет времени, – отрезал он. – Возьмите еще вот это, – он пихнул Рону носки.
– Спасибо, – сказал тот. – Но… э-э… а носки мне зачем?
– Не носки, а то, что в них: там фортуна фортуната. Разделите между собой и Джинни тоже дайте. Попрощайтесь с ней за меня. Мне пора, Думбльдор ждет…
– Нет! – воскликнула Гермиона, когда Рон благоговейно извлек на свет крохотный флакончик с золотистым зельем. – Нам не нужно, лучше ты возьми, кто знает, что тебя ждет?
– Со мной все будет хорошо, я же с Думбльдором, – ответил Гарри. – Но я хочу быть уверен, что и у вас все в порядке… Не смотри так, Гермиона, мы еще увидимся…
Он выскочил в дыру за портретом и помчался к вестибюлю.
Думбльдор стоял у дубовых дверей и обернулся, едва Гарри, задыхаясь, изнывая от чудовищной рези в боку, выбежал на каменное крыльцо.
– Надень плащ, пожалуйста, – попросил Думбльдор, дождался, пока Гарри станет невидимым, и сказал: – Очень хорошо. Пойдем? – И он спустился по каменным ступеням; летний вечер был так спокоен, что дорожный плащ Думбльдора даже не колыхался. Гарри под плащом-невидимкой торопился следом, по-прежнему задыхаясь и довольно сильно потея.
– Но что подумают люди, когда увидят, что вы опять покидаете школу, профессор? – спросил он, не в силах выкинуть из головы мысли о Злее и Малфое.
– Решат, что я пошел в Хогсмед пропустить стаканчик, – легкомысленно отозвался Думбльдор. – Я иногда наношу визит Росмерте, а не то посещаю «Башку борова»… по крайней мере, всем так кажется. Ничем не хуже прочих способ отвести подозрения.
Они зашагали по подъездной аллее. Надвигались сумерки, в воздухе витали запахи нагретой травы, озерной воды, горящих поленьев из хижины Огрида. Не верилось, что предстоит страшное и опасное путешествие.
– Профессор, – тихо сказал Гарри, завидев ворота, – мы будем аппарировать?
– Да, – кивнул Думбльдор. – Ты, надо полагать, это уже освоил?
– Освоил, – подтвердил Гарри, – но у меня пока нет прав.
Лучше не врать, а то вдруг он все испортит, очутившись за сотни миль от места назначения?
– Ерунда, – отмахнулся Думбльдор, – я тебе помогу.
Они вышли из ворот на пустынную, еле видную в сумерках дорогу в Хогсмед. Тьма сгущалась стремительно; когда они добрались до Высокой улицы, уже наступила ночь. В окнах над магазинами мерцали огоньки. На подходе к «Трем метлам» они услышали сиплый крик.
– …И больше сюда не ходи! – надрывалась мадам Росмерта, выталкивая из своего заведения какого-то чумазого колдуна. – Ой, здравствуйте, Альбус… что-то поздненько вы…
– Добрый вечер, Росмерта, добрый вечер… прости, я сегодня в «Башку борова»… не обижайся; что-то вдруг захотелось тишины…
Минуту спустя они свернули за угол, к «Башке борова». Вывеска над баром поскрипывала, хотя ветра совсем не чувствовалось. Внутри, в отличие от «Трех метел», никого не было.
– Заходить не обязательно, – пробормотал Думбльдор, озираясь. – Коль скоро никто нас не видел… Положи ладонь мне на руку, Гарри. Не надо сильно хвататься, я буду тебя только направлять. На счет три… раз… два… три…
Гарри повернулся на месте. И сразу почувствовал, будто его протаскивают сквозь тугую резиновую трубу; он не мог дышать, тело сжимало со всех сторон. Но вскоре, когда он почувствовал, что больше не в силах этого выносить и сейчас задохнется, невидимые обручи лопнули, и Гарри обнаружил, что стоит в темноте, жадно вдыхая свежий морской воздух.