– А я миллион раз говорил тебе, – Люпин упорно избегал ее взгляда и смотрел в пол, – что я для тебя слишком стар и беден… и к тому же опасен…
– А я уже устала повторять, что это просто смешно, Рем, – сказала миссис Уизли поверх плеча Флёр, не переставая похлопывать ее по спине.
– Нисколько не смешно, – возразил Люпин. – Бомс заслуживает кого-нибудь помоложе и поздоровее…
– Но ей нужен ты, – слабо улыбнулся мистер Уизли. – И потом, Рем, молодость и здоровье преходящи. – Он грустно показал на сына, лежавшего на койке между ними.
– Сейчас… не время это обсуждать, – пробормотал Люпин. Он озирался, но ни на кого не смотрел. – Думбльдор погиб…
– Думбльдор больше всех радовался бы, что на свете прибавилось немного любви, – отрывисто произнесла профессор Макгонаголл, но тут двери снова открылись, и вошел Огрид.
Его лицо совершенно распухло и блестело от слез; он содрогался от рыданий и комкал в руках необъятный носовой платок из веселой ткани в горошек.
– Я… все сделал, профессор. – Великан давился словами. – Пе… перенес его. Профессор Спарж развела ребятишек по спальням. Профессор Флитвик прилег, но говорит, что мигом оклемается, а профессор Дивангард просил сказать, что известил министерство.
– Спасибо, Огрид, – ответила профессор Макгонаголл, встала и оглянулась на тех, кто стоял у койки Билла. – Я должна встретиться с министерскими. Огрид, сообщи, пожалуйста, кураторам колледжей – Дивангард может представлять «Слизерин», – что я срочно жду их в своем кабинете. Тебя тоже попрошу подойти.
Огрид кивнул, повернулся и, загребая ногами, побрел к выходу. Профессор Макгонаголл посмотрела на Гарри:
– Прежде чем встретиться с ними, я хотела бы переговорить с тобой. Пойдем, пожалуйста…
Гарри встал, шепнул Рону, Гермионе и Джинни:
– Увидимся, – и вслед за профессором Макгонаголл вышел из лазарета. В коридорах было пусто, тихо, лишь где-то вдалеке пел феникс. Гарри не сразу заметил, что они направляются не к Макгонаголл, а к кабинету Думбльдора; еще через несколько секунд до него дошло, что, раз она была заместителем директора… очевидно, теперь стала директрисой… и комната, которую охраняет горгулья, отныне принадлежит ей…
Они молча поднялись по движущейся винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Гарри не знал, что ожидал увидеть: черные драпировки или, может быть, тело Думбльдора; кабинет, однако, выглядел почти так же, как несколько часов назад, когда они с Думбльдором его покидали. На тонконогих столиках крутились, пыхая паром, серебряные приборы; в стеклянной витрине, отражая лунный свет, мерцал гриффиндорский меч; на полке за письменным столом стояла Шляпа-Распредельница. Только шест Янгуса пустовал: феникс изливал свою тоску над просторами замка. А среди изображений бывших директоров и директрис «Хогварца» появился новый портрет… Думбльдор покойно дремал в золотой раме; очки со стеклами-полумесяцами ровно сидели на крючковатом носу.
Профессор Макгонаголл глянула на этот портрет, странно встряхнулась, будто собираясь с духом, обошла письменный стол и повернулась к Гарри. Ее лицо было сурово, на нем резко обозначились морщины.
– Гарри, – начала она, – я хотела бы знать, где вы с профессором Думбльдором сегодня были и что делали.
– Я не могу рассказать, профессор. – Гарри ждал такого вопроса и приготовил ответ. Именно здесь, в этом кабинете, Думбльдор сказал ему, что знать об их занятиях могут только Рон и Гермиона, больше никто.
– Гарри, это может быть важно, – напомнила профессор Макгонаголл.
– Это очень важно, – подтвердил Гарри, – но он просил молчать.
Профессор Макгонаголл недовольно воззрилась на него.
– Поттер, – (Гарри отметил обращение по фамилии), – в свете гибели профессора Думбльдора… вы должны понимать, что ситуация изменилась…
– Мне так не кажется, – пожал плечами Гарри. – Профессор Думбльдор не говорил, что в случае его смерти приказы отменяются.
– Тем не менее…
– Но вам нужно кое-что узнать до появления министерских. Мадам Росмерта под проклятием подвластия, она помогала Малфою и Упивающимся Смертью, так ожерелье и отравленный мед…
– Росмерта? – недоверчиво переспросила профессор Макгонаголл, но больше ничего сказать не смогла: в дверь постучали, и в кабинет печально вошли Спарж, Флитвик и Дивангард, а следом – безутешно рыдающий, содрогающийся всем телом Огрид.
– Злей! – потрясенно выпалил Дивангард. Он был бледен и весь в испарине. – Злей! Я учил его! Думал, что хорошо знаю!