– Каким образом? – заинтересовался Гарри.
– Она все зазывает на ужин Бомс. Чтобы Билл переключился на нее. Я бы и сама ее предпочла.
– Разбежались! – саркастически бросил Рон. – Да ни один нормальный парень не обратит внимания на Бомс, если рядом Флёр. Нет, Бомс, конечно, ничего себе, когда не издевается над своими волосами и носом, но…
– Она гораздо приятнее Хлорки, – заявила Джинни.
– И гораздо умнее, она же аврор! – поддержала Гермиона.
– Флёр тоже не дура, она участвовала в Тремудром Турнире, – сказал Гарри.
– И этот туда же! – отчаянно всплеснула руками Гермиона.
– Тебе нравится, как она говорит: «‘Арри», да? – съязвила Джинни.
– Нет, – Гарри уже пожалел, что вмешался, – я всего-навсего имел в виду, что Хлорка… то есть Флёр…
– В общем, я бы предпочла Бомс, – перебила Джинни. – С ней по крайней мере весело.
– В последнее время не очень, – возразил Рон. – Сколько ее ни вижу, она точь-в-точь как Меланхольная Миртл.
– Это несправедливо, – одернула Гермиона. – Она еще не пришла в себя после… сам понимаешь… он был ее двоюродным братом!
У Гарри оборвалось сердце. Вот и до Сириуса добрались. Гарри схватил вилку и принялся сосредоточенно набивать рот омлетом, рассчитывая таким образом избежать участия в разговоре.
– Бомс и Сириус были едва знакомы! – закричал Рон. – Сириус почти всю ее жизнь просидел в Азкабане, а до этого их семьи даже не встречались…
– Не важно, – отрезала Гермиона. – Она считает, что он погиб по ее вине!
– С чего она это взяла? – не удержался Гарри.
– Она дралась с Беллатрикс Лестранж, помнишь? И, наверное, думает, что, если бы эту гадину удалось прикончить, Беллатрикс не убила бы Сириуса.
– Глупости, – сказал Рон.
– Тех, кто выжил, всегда терзает чувство вины, – изрекла Гермиона. – Я знаю, Люпин пытался с ней разговаривать, но она по-прежнему очень подавлена. У нее даже начались проблемы с метаморфизмом!
– С чем?
– Она больше не может менять внешность, как раньше, – объяснила Гермиона. – Наверное, из-за шока.
– Я и не знал, что такое бывает, – удивился Гарри.
– Я тоже, – кивнула Гермиона, – но, видимо, при настоящей депрессии…
Дверь снова открылась. Миссис Уизли просунула голову в комнату.
– Джинни, – прошептала она, – иди скорее вниз и помоги мне с обедом.
– Я же разговариваю! – возмутилась Джинни.
– Быстро! – прикрикнула миссис Уизли и скрылась.
– Лишь бы не оставаться наедине с Хлоркой! – проворчала Джинни, откинула за спину длинные рыжие волосы, по-балетному развела руки и, удачно подражая Флёр, горделиво уплыла из комнаты. – А вы, красавцы, тоже не задерживайтесь, – сказала она уже за порогом.
Гарри решил воспользоваться наступившей тишиной, чтобы доесть. Гермиона рассматривала картонные коробки, но украдкой на него поглядывала. Рон взял с подноса гренок и принялся жевать, не отрывая меланхолического взора от двери.
– Что это? – через некоторое время спросила Гермиона, вынув из коробки нечто напоминающее миниатюрный телескоп.
– Не знаю, – пожал плечами Рон, – но раз Фред с Джорджем это не взяли, оно, наверное, недоделано. Ты поосторожнее.
– Твоя мама говорила, что у них все хорошо, – вспомнил Гарри. – Что у них деловая хватка.
– Это еще слабо сказано, – заявил Рон. – Они прямо купаются в галлеонах! Охота посмотреть на их магазин, дождаться не могу! Мы еще не были на Диагон-аллее: мама считает, для дополнительной защиты нужен папа, а он очень занят на работе. Поскорее бы.
– А что Перси? – полюбопытствовал Гарри. Третий по старшинству брат Уизли не общался с семьей. – Помирился с родителями?
– Не-а, – мотнул головой Рон.
– Он же теперь знает, что твой отец был прав насчет Вольдеморта…
– Думбльдор говорит, люди легче прощают ошибки, чем правоту, – объявила Гермиона. – Я слышала, Рон, как он говорил твоей маме.
– Заумь в духе Думбльдора, – отреагировал Рон.
– Он хочет заниматься со мной индивидуально, – кстати упомянул Гарри.
Рон поперхнулся, а Гермиона ахнула.
– И ты молчал! – воскликнул Рон.
– Я только что вспомнил, – честно признался Гарри. – Он сказал ночью в вашем сарае.
– Ух ты!.. Занятия с Думбльдором, – потрясенно пролепетал Рон. – Спрашивается, а почему он?..
Рон осекся. Гарри заметил, что они с Гермионой переглянулись. Гарри отложил нож и вилку. Он всего-навсего сидел в постели, но сердце колотилось как бешеное. Думбльдор советовал рассказать им… так почему бы не сейчас? Гарри уставился на вилку, ярко блестевшую на солнце, и заговорил:
– Не знаю точно, чему он собирается меня учить, но думаю, что это из-за пророчества.