Маленький человек в черном наконец перестал говорить и опять сел на свое место. Гарри ждал, что кто-то еще встанет, он ждал других речей, возможно от Министра, но никто не двигался.
Несколько людей закричали. Яркие, белые огни возникли вокруг тела Дамблдора и стола, на котором он лежал. Они поднимались все выше и выше, обволакивая все его тело. Белый дым спиралями поднимался в воздух, создавая странные формы. Гарри показалось, на одну щемящую сердце секунду, что он увидел взлетающего в синь неба феникс, но в следующую секунду огонь потух. На его месте была белая мраморная могила, которая обворачивала тело Дамблдора и стол, на котором он лежал.
Раздалось еще несколько шокированных вскриков, когда воздух пронизал дождь из стрел, но они упали далеко от людей. Это была, как понял Гарри, дань кентавров. Он увидел, как они развернулись и исчезли в прохладной тени деревьев. Так же и водяные медленно погрузились в зеленую пучину воды и исчезли из вида.
Гарри посмотрел на Джинни, Рона и Гермиону. Рон прищурился, словно солнечный свет слепил его. Лицо Гермионы было полно слез, но Гермиона уже не плакала. Она посмотрела на Гарри тем же тяжелым, пронизывающим взглядом, как и тогда, когда она впервые обняла его после выигранного без него Кубка Квиддича. С того момента он знал, что они прекрасно понимали друг друга. Если б он рассказал ей, что собирается делать, она б ни за что не сказала ему «Будь осторожен» или «Не делай этого!», а просто приняла его решение. Она никогда не ожидала от него ничего менее. И он понял, что должен сказать ей то, что он должен был сказать, когда умер Дамблдор.
— Джинни, послушай, — тихо сказал он, когда жужанние разговоров вокруг них возросло, и люди начали вставать со своих мест. — Я не могу больше с тобой встречаться, нам нельзя больше видеться. Нам нельзя быть вместе.
Со странной искаженной улыбкой она спросила:
— Это из-за какой-то дурацкой благородной причины, не так ли?
— Это было…это было, словно не со мной…эти последние несколько недель с тобой, — сказал Гарри. — Но я не могу…мы не можем…я должен все сделать сам.
Она не заплакала, она просто на него смотрела
— Вольдеморт использует людей, с которыми близки его враги. Он уже один раз воспользовался тобой потому, что ты была сестрой моего лучшего друга. Подумай, в какой опасности ты окажешься, если мы будем и дальше встречаться. Он узнает, он точно узнает. И он попытается добраться до меня через тебя.
— А что если мне все равно? — сердито произнесла Джинни
— А мне не все равно, — сказал Гарри, — как ты думаешь, я буду себя чувствовать, если б это были твои похороны…и моя вина…
Она отвернулась от него и посмотрела на озеро.
— Я никогда не сдавалась, — сказала она. — Никогда. Я всегда надеялась…Гермиона сказала мне жить дальше, что надо встречаться с другими людьми, быть немного расслабленной рядом с тобой. Помнишь, я никогда не могла заговорить, когда ты был в комнате? И она подумала, что ты меня заметишь, если б я была больше…сама собой
— Гермиона, умная девочка, — Гарри попытался улыбнуться. — Я жалею, что не начал с тобой встречаться раньше. Мы могли бы быть вместе всегда…месяцами…возможно годами..
— Но ты был очень занят спасением магического мира, — Джинни почти смеялась. — Ну…Я не могу сказать, что я удивлена. Я знала, что это случится в конце концов. Я знала, что ты не будешь счастлив, если не подстережешь-таки Вольдеморта. Может поэтому ты мне так нравишься.
Гарри не мог слушать то, о чем она говорила, он с трудом сдерживал свое решение, сидя рядом с ней. Он увидел, как Рон держал Гермиону и гладил ее волосы, пока она всхлипывала у него на плече, слезы сами текли на кончике его собственного длинного носа. Какая грустная картина. Гарри встал, отвернулся от Джинни и могилы Дамблдора, и пошел в сторону озера. Двигаться было также легче, чем тупо сидеть, как и начать работать над уничтожением всех Хоркруксов, а заодно и Вольдеморта было лучше чем ожидать это.