— Все хорошо, профессор, все хорошо! — воскликнул Гарри. Его руки так сильно тряслись, что он еле сумел в шестой раз зачерпнуть зелье; чаша опустела наполовину. — С вами ничего не случится, это безопасно, не по-настоящему, правда, не по-настоящему… вот, пейте, пейте…
Думбльдор послушно выпил, будто получив противоядие, но, едва опустошив кубок, рухнул на колени. Он дрожал мелкой дрожью, рыдая:
— Простите меня, я больше не буду, не буду! Пожалуйста, прекратите, я знаю, что поступил плохо, но, пожалуйста, пусть это прекратится, и я больше никогда, никогда…
— Выпейте, и все прекратится, профессор, — страдая, пообещал Гарри и вылил в рот Думбльдору седьмой кубок.
Бедный старик съежился, словно защищаясь от невидимых палачей, случайно махнул рукой и чуть не вышиб из трясущихся рук Гарри новый кубок зелья, стеная:
— Не мучайте их, не мучайте, пожалуйста, пожалуйста, это я виноват, возьмите меня…
— Выпейте, выпейте, вам станет лучше, — исступленно молил Гарри, и снова Думбльдор повиновался и открыл рот, хотя не разжимал век и дрожал с головы до ног.
Потом он упал на землю, опять рыдая и стуча кулаками по земле. Гарри снова наполнил кубок.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, нет… не это, только не это, я все сделаю…
— Просто выпейте, профессор, выпейте…
Думбльдор выпил, как ребенок, умирающий от жажды, и тут же завопил, словно ему обожгло все внутренности:
— Все, все, пожалуйста, больше не могу…
Гарри в десятый раз зачерпнул зелье и почувствовал, что хрусталь царапнул по дну чаши.
— Уже почти все, профессор, пейте, пейте…
Он поддержал Думбльдора за плечи, и тот осушил кубок; Гарри встал за новой порцией, и вдруг Думбльдор закричал в смертной муке:
— Я хочу умереть! Хочу умереть! Прекрати это, прекрати, я хочу умереть!
— Пейте, профессор, пейте…
Думбльдор повиновался, но, не допив, взмолился:
— УБЕЙ МЕНЯ!
— Вот… это убьет! — в ужасе выдохнул Гарри. — Просто выпейте… и все кончится… кончится!
Думбльдор, громко глотая, выпил зелье до последней капли, издал отчаянный, прерывистый стон и упал на землю лицом вниз.
— Нет! — выкрикнул Гарри, который встал за очередной порцией; он уронил кубок в чашу, бросился к Думбльдору и с трудом перевернул его на спину. Очки старого колдуна перекосились, веки были сомкнуты, рот открыт. — Нет, — Гарри затряс Думбльдора, — вы не можете умереть, вы сами сказали, что это не яд, очнитесь, очнитесь… Реннервейт! — вскричал он, указывая палочкой на грудь Думбльдора. Вспыхнул красный свет, но ничего не произошло. — Реннервейт … сэр… пожалуйста…
Веки Думбльдора дрогнули; сердце Гарри с надеждой подскочило в груди.
— Сэр, вы…?
— Воды, — хрипло простонал Думбльдор.
— Воды, — выдохнул Гарри, — да…
Он вскочил и выхватил из чаши кубок, почти не обратив внимания на золотой медальон, который лежал под ним.
— Агуаменти! — прокричал он, тыча в кубок волшебной палочкой.
Тот наполнился чистой водой; Гарри упал на колени возле Думбльдора, поднял его голову и поднес кубок к губам — но там было пусто. Думбльдор застонал и начал задыхаться.
— Была же… погодите… Агуаменти! — приказал Гарри. На секунду в кубке засверкала вода, но, стоило Гарри поднести его ко рту Думбльдора, как вода снова исчезла.
— Сэр, я стараюсь, стараюсь! — в отчаянии воскликнул Гарри, но Думбльдор вряд ли его слышал; он перекатился на бок и дышал прерывисто, как в агонии. — Агуаменти… агуаменти… АГУАМЕНТИ!
Кубок в третий раз наполнился и опустел. Дыхание Думбльдора останавливалось. Мозг Гарри лихорадочно работал, и он вдруг догадался, где, по задумке Вольдеморта, надо взять воду…
Он бросился к краю каменной площадки и быстро опустил кубок в озеро, до краев наполнив его ледяной водой. Она не исчезла.
— Сэр… вот! — заорал Гарри и, неловко бросившись к Думбльдору, выплеснул воду ему на лицо.
Больше он ничего не успел сделать; по его свободной руке пополз холод, и вовсе не из-за ледяной воды. Чья-то скользкая белая конечность, ухватив Гарри за запястье, медленно тянула его назад, к озеру, поверхность которого уже не была зеркальной; вода забурлила, и отовсюду, куда ни кинь взгляд, выныривали бледные руки и головы, мужские, женские, детские. К островку, восстав из черноты, неумолимо приближалась армия мертвецов с незрячими впалыми глазами.
— Петрификус тоталус! — заорал Гарри, изо всех сил цепляясь за гладкий и мокрый камень и одновременно тыча палочкой в инферния, который схватил его за руку. Труп разжал хватку, опрокинулся назад и с громким всплеском рухнул обратно в озеро. Гарри кое-как поднялся, но на камень уже залезали другие инфернии; костлявые пальцы впивались в скользкую кромку суши, пустые, подернутые пленкой глаза слепо смотрели на Гарри, с лохмотьев стекала вода, раздувшиеся физиономии плотоядно щерились.
— Петрификус тоталус! — взревел Гарри, пятясь и размахивая палочкой; шесть или семь трупов упали, но за ними наступало множество других. — Импедимента! Инкарсерус!
Кое- кто из инферниев споткнулся, одного или двух опутали веревки, но идущие следом просто переступали через лежащие тела. Гарри упорно размахивал палочкой, крича:
— Сектумсемпра! СЕКТУМСЕМПРА!
Но сквозь разрезы на мокром тряпье и ледяной коже мертвецов не проливалось ни капли крови: они шли и шли, как ни в чем не бывало, и тянули к нему изъеденные руки. Гарри попятился дальше — и почувствовал, что сзади его тоже хватают руки, тонкие, лишившиеся плоти, холодные, как сама смерть. Его оторвали от земли, подхватили и медленно, но неуклонно потащили к воде. И Гарри понял, что ему уже не вырваться, что он утонет и тоже станет мертвым хранителем частички изуродованной души Вольдеморта…
Вдруг тьму прорезал огонь, малиново-золотой; он кольцом окружил каменный остров, и инфернии, цепко державшие Гарри, дрогнули и зашатались; они не осмеливались пройти сквозь огонь к воде. Они выронили Гарри; он ударился о землю, сразу попытался встать, но поскользнулся и упал, до крови ободрав руки о камень; потом все-таки поднялся и, держа волшебную палочку наизготовку, огляделся по сторонам.
Думбльдор очнулся и встал. Он был бледен, подобно инферниям, но грозно возвышался над всеми; в его глазах танцевал огонь. Он держал волшебную палочку как факел, и пламя, рвущееся из нее, огромным жарким лассо обвивало остров.
Инфернии начали слепо тыкаться друг в друга, пытаясь убежать от подступающего огня…
Думбльдор схватил со дна чаши медальон и спрятал его во внутренний карман, потом жестом подозвал Гарри. Растерявшиеся инфернии, казалось, даже не заметили, что упустили добычу. Думбльдор повел Гарри к лодке; огненное кольцо двигалось вместе с ними. Инфернии остолбенело дошли до края озера и с облегчением скользнули в темную воду.
Гарри дрожал с головы до ног. Он подумал, что Думбльдору может не хватить сил перебраться в лодку; действительно, тот пошатывался; вся его энергия уходила на поддержание огненного кольца. Гарри подхватил Думбльдора и помог ему сесть. Стоило им войти в лодку, как она отчалила от острова, все еще окруженного кольцом пламени; инфернии кишели внизу, но не осмеливались высунуться.
— Сэр, — обессиленно выдохнул Гарри, — сэр, я совсем забыл… про огонь… они наступали, я запаниковал…
— Не удивительно, — пробормотал Думбльдор. Гарри испугался — настолько глухо звучал его голос.
Лодка легко ткнулась в берег. Гарри выпрыгнул из нее и сразу обернулся, чтобы помочь Думбльдору. Едва ступив на берег, тот в изнеможении уронил руку и выпустил из пальцев волшебную палочку; огненное кольцо исчезло, но инфернии больше не показывались. Лодка ушла под воду; цепь, звеня и бряцая, тоже ускользнула на глубину. Думбльдор громко вздохнул и откинулся на стену пещеры.
— Я так устал… — пожаловался он.
— Не беспокойтесь, сэр, — отозвался Гарри, очень испуганный смертельной бледностью Думбльдора. — Я отведу вас обратно… обопритесь на меня…