— А что Перси? — полюбопытствовал Гарри. Третий по старшинству брат Уэсли не общался с семьей. — Помирился с родителями?
— Не-а, — мотнул головой Рон.
— Он же теперь знает, что твой отец был прав насчет Вольдеморта…
— Думбльдор говорит, что люди легче прощают ошибки, чем правоту, — сказала Гермиона. — Я слышала, Рон, как он говорил это твоей маме.
— Заумная фразочка, вполне в стиле Думбльдора, — отреагировал Рон.
— Он хочет заниматься со мной индивидуально, — кстати упомянул Гарри.
Рон поперхнулся, а Гермиона ахнула.
— И ты молчал! — воскликнул Рон.
— Я только что вспомнил, — честно признался Гарри. — Он сказал об этом вчера ночью в вашем сарае для метел.
— Ух ты!.. Занятия с Думбльдором, — потрясенно пролепетал Рон. — Интересно, а почему он…?
Рон осекся. Гарри заметил, что они с Гермионой переглянулись. Гарри отложил нож и вилку. Он всего-навсего сидел в постели, но сердце колотилось как бешеное. Думбльдор советовал им рассказать… так почему бы не сейчас? Гарри уставился на вилку, ярко блестевшую на солнце, и заговорил:
— Не знаю точно, чему он собирается меня учить, но думаю, что это из-за пророчества.
Его друзья молчали. Гарри даже показалось, что они окаменели, но он продолжил, по-прежнему обращаясь к вилке:
— Которое пытались выкрасть из министерства.
— Никто же не знает, о чем оно, — поспешно вставила Гермиона. — Оно разбилось.
— В «Прорицательской» писали… — начал было Рон, но Гермиона сразу на него шикнула.
— В «Прорицательской» все правда, — сказал Гарри и усилием воли заставил себя поднять глаза: Гермиона смотрела испуганно, Рон — с любопытством. — Разбитый стеклянный шар — не единственная запись пророчества. Я услышал его полностью от Думбльдора, оно было сделано ему, и он мне все рассказал. Судя по его словам, — Гарри сделал глубокий вдох, — я и есть тот человек, который должен прикончить Вольдеморта… во всяком случае, там говорится, что выжить предстоит лишь одному из нас.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом раздался жуткий грохот, и Гермиона исчезла в клубах дыма.
— Гермиона! — закричали Гарри и Рон; поднос с завтраком с шумом упал на пол.
Гермиона, кашляя, появилась снова — с телескопом в руках и багровым синяком под глазом.
— Я сдавила его, а он… меня стукнул! — хрипло вскричала она.
Действительно, из телескопа выскочила длинная пружинка, на которой болтался крохотный кулачок.
— Не волнуйся, — сказал Рон, прилагая все силы, чтобы не расхохотаться, — мама все вылечит, она прекрасно справляется с мелкими травмами…
— Ладно, ладно, сейчас это неважно! — нетерпеливо перебила Гермиона. — Гарри, господи, Гарри…
Она вновь опустилась на край его кровати.
— После случая в министерстве мы думали… конечно, тебе говорить не хотели, но… Люциус Малфой обмолвился, что пророчество про тебя и Вольдеморта, вот мы и думали что-то подобное… Гарри, Гарри… — Она долго смотрела на него, а потом прошептала: — Тебе страшно?
— Не так, как раньше, — ответил Гарри. — Когда я только узнал, то да… а сейчас такое впечатление, будто я всегда знал, что в конце нам предстоит сразиться лицом к лицу…
— Когда Думбльдор собрался тебя провожать, мы решили, что он хочет рассказать о пророчестве, или, может, что-то показать, — с энтузиазмом сообщил Рон. — И, в общем-то, оказались правы, да? Он бы не стал давать тебе уроки, если б считал, что ты уже покойник, не захотел бы тратить время… Значит, ему кажется, что у тебя есть шанс!
— Верно, — произнесла Гермиона. — Интересно, чему он будет тебя учить? Наверное, высшей защитной магии… самым сильным контрзаклятиям… антипорче…
Гарри почти не слушал. По его телу разлилось тепло, и совсем не от солнца; тугой узел в груди потихоньку развязывался. Он знал, что Рон и Гермиона напуганы много больше, чем хотят показать, но они все равно оставались рядом и старались ободрить, а не шарахались, как от зачумленного или сумасшедшего. И это дорогого стоило.
— …а главное, ускользающим уверткам, — закончила Гермиона. — Теперь ты знаешь хотя бы что-то, чем будешь заниматься в этом году, то есть, на один предмет больше, чем мы с Роном. Интересно, когда придут результаты экзаменов?
— Наверное, скоро, месяц уже прошел, — сказал Рон.
— Подождите-ка, — Гарри внезапно вспомнил еще кое-что из вчерашнего разговора с директором школы. — Кажется, Думбльдор говорил, что результаты придут сегодня!
— Сегодня? — взвизгнула Гермиона. — Сегодня? Но почему ты… господи… надо было сказать…
Она вскочила.
— Пойду посмотрю, не было ли почты…
Через десять минут Гарри, одетый и с пустым подносом, спустился вниз и увидел за кухонным столом Гермиону. Она была страшно взволнована и едва не подпрыгивала, при этом лицом напоминала какую-то полупанду. Миссис Уэсли делала все возможное, чтобы уменьшить это сходство.
— Ноль эмоций, — озабоченно бормотала она, стоя над Гермионой с волшебной палочкой и справочником «В помощь знахарю», открытым на разделе «Синяки, порезы и ссадины». — Раньше всегда помогало. Ничего не понимаю…
— Фреду с Джорджем кажется, что это смешно, когда синяк не сходит, — сказала Джинни.
— Но он обязан сойти! — взвизгнула Гермиона. — Не могу же я так остаться!
— Не останешься, милая, не волнуйся, мы найдем противоядие, — успокаивала миссис Уэсли.
— Бьилл хассказывал, какие они смьешные, ваши Фгед с Джогджем! — Флер безмятежно улыбнулась.
— Прямо животики надорвешь, — огрызнулась Гермиона, вскочила и принялась ходить кругами, ломая пальцы.
— Миссис Уэсли, вы точно-точно уверены, что утром сов не было?
— Да, дорогая, я бы заметила, — терпеливо ответила миссис Уэсли. — Хотя сейчас только девять, и впереди еще много времени…
— Я знаю, что завалила античные руны, — горячечно забормотала Гермиона, — одну вещь совершенно точно перевела неправильно. И по защите от сил зла, по практике, тоже ничего хорошего. А про превращения я сначала думала, что все нормально, а теперь…
— Гермиона, заткнись, а? Ты тут не одна волнуешься! — рявкнул Рон. — Небось получила одиннадцать «великолепно»…
— Молчи, молчи, молчи! — Гермиона истерично замахала руками. — Я знаю, я все завалила!
— А что бывает, если и правда провалишься? — спросил Гарри у присутствующих в целом, но ответила снова Гермиона:
— Придется обсуждать свое будущее с завучем колледжа, я спрашивала у профессора Макгонаголл в конце года.
У Гарри подвело живот, и он пожалел, что столько съел за завтраком.
— В «Бэльстеке», — сочла нужным заметить Флер, — все по-дгугому. По-моему, лучше. У нас экзамьены после шести лет, а не пяти, и потом…
Ее слова потонули в диком крике. Гермиона показывала на кухонное окно. В небе отчетливо чернели три точки, которые с каждым мгновением становились все больше.
— Это совы, — прохрипел Рон, подскакивая к Гермионе.
— Их три, — Гарри спешно присоединился к ним.
— По одной на каждого, — в панике прошептала Гермиона. — Ой, мамочки… ой, мамочки… ой, мамочки…
Она крепко схватила Гарри и Рона за руки чуть выше локтей.
Совы, красивые, рыжие, подлетели к Пристанищу, спустились ниже и полетели над дорожкой, ведущей к дому. Стало видно, что каждая несет в клюве большой конверт.
— Ой, мамочки! — снова взвизгнула Гермиона.
Миссис Уэсли отстранила ребят и открыла окно кухни. Совы, первая, вторая, третья, влетели в кухню, стройной шеренгой расселись на столе и подняли правые лапки.
Гарри подошел ближе. Конверт, адресованный ему, был у средней совы. Гарри трясущимися пальцами стал его отвязывать. Рон, стоявший слева, тоже пытался отцепить письмо; Гермиона, справа, тряслась так сильно, что из-за этого дрожала вся сова.
Все молчали. Наконец Гарри удалось снять конверт. Он быстро его вскрыл и развернул лежавший внутри пергамент.
РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКЗАМЕНОВ НА СОВЕРШЕННО ОБЫЧНЫЙ ВОЛШЕБНЫЙ УРОВЕНЬ